Блондинка в Монпелье

Но этот красавчик мне абсолютно не нужен. Ведь у меня есть Володя — и такой любимый. Возможно, он давно дал мне отставку, но я всё ещё не считаю себя свободной. Надеюсь, мы просто взяли паузу, необходимую для нас обоих. Мы как два тяжёлых бомбардировщика — нам нужно держать дистанцию, иначе не миновать катастрофы. Нет, мы не разошлись, просто отступили в сторону на пару шагов, чтобы лучше понять, как сильно нуждаемся друг в друге…

Но если Володя думает иначе?

А вдруг он давно уже поставил точку?

* * *

К двум часам дня в попытке найти следы беглецов мы посетили миллион мест, вписанных золотыми буквами в справочник туриста. Мы ходили по волшебному саду Фонтанов с его белыми статуями, упорно циркулировали вокруг римской арены, отирались около Мезон Каррэ, поднимались на смотровую площадку башни Мань, бродили вдоль каналов. И везде приставали к местному населению — официантам уличных кафе, продавцам бутиков, прохожим — показывали им фотографию Этьена и Натки.

Безрезультатно. Никто не видел наших детей.

Обессиленные, мы повисли на балюстраде канала и смотрели вниз, на подёрнутую рябью поверхность воды. Ветер шевелил наши волосы, было тихо и безлюдно, как будто мы были совершенно одни в этом прекрасном парке, хотя всего минуту назад Жан-Поль проводил здесь опрос.

Кроны деревьев склонялись над умиротворённой заводью и отражались в воде, маленькие мосты с арками, белые чаши и изящные кованые решётки украшали канал.

Передохнув, мы опять отправились в путь.

Я могла ещё раз убедиться в справедливости слов Жан-Поля о том, что они, французы, гораздо более открыты, чем мы, русские. Когда обращаешься на улице к незнакомцу у нас, в России, человек испуганно шарахается в сторону, почти отпрыгивает, как кенгуру. И сразу принимает настороженный вид: «Что вам от меня надо? Я ничего не сделал! Денег не дам! И вообще, я тороплюсь!»

Тут же, в уютном и очаровательном городке, наблюдая за моим сыщиком, я видела, что реакция иная. Едва Жан-Поль задавал вопрос, его одаривали улыбкой, и вниманием, и горячей заинтересованностью. Потом, когда собеседники видели фотографию молодых людей, на лицах появлялись волнение и искреннее сочувствие. Разводили руками, делали брови домиком. Переживали за нас.

Однако если бы я обратилась к прохожим по-английски, они тут же приняли бы высокомерный и неприступный вид.

Знаем, плавали!

Только на французском они готовы говорить часами.

Одна элегантная пожилая дама в шляпке с цветами (из категории «активных бабу́шек») надолго повисла на локте Жан-Поля, уточняя детали, охая и ахая, а под конец едва не прослезилась.

— Мадам приглашает нас в гости, — обернулся ко мне Жан-Поль, перейдя с французского на русский. — Она решила, что мы измучены многодневными поисками и нам надо передохнуть и пообедать.

Расстались с поцелуями, мне тоже досталось солидная порция. Щека пожилой дамы вкусно пахла пудрой и духами «Шанель».

— Но идея пообедать мне понравилась, — заявил Жан-Поль.

И через пару минут мы уже сидели в плетёных креслах под жёлтым зонтом и листали меню ресторана. Я заказала салат «нисуаз», отломила кусок багета и предалась унынию. Мы намотали сотню километров по старинным улочкам, обошли и объехали все достопримечательности города, но ни на йоту не приблизились к нашей цели.

Официант принёс Жан-Полю бифштекс в капельках раскалённого жира и с горой зелени.

— Так значит, у вас нет подруги? — продолжила я начатую утром тему.

— Мы живём вдвоём с сыном, — ответил Жан-Поль.

— Девушки в вашей квартире не водятся?

— Водятся. Но почему-то не задерживаются… Ну что, в городе мы ничего не нашли. Теперь нас ждёт Пон-дю-Гар.

— А что это?

— Пон-дю-Гар — гигантский древнеримский акведук. Бармен на пляже сказал, что ваша дочь обязательно хотела его посмотреть. Это в двадцати километрах от Нима, на реке Гардон.

* * *

Да, я была ужасно разочарована отсутствием результата, маялась и грустила.

И всё равно, когда перед нами открылся вид на Пон-дю-Гар, это невероятное и грандиозное сооружение древних римлян поразило меня.

Монументальный трёхъярусный мост-акведук соединял берега живописной речушки с россыпями белых камней у самой воды. Два ряда больших арок, а сверху — третий, из арок поменьше. Эрудированный Жан-Поль тут же открыл рот, намереваясь сообщить мне массу исторических фактов, а также снабдить математическими выкладками из теории мостостроения. Но я подняла руки вверх:

— Увольте! Давайте строго по делу. Вы направо, я налево. Показываем фото и задаём вопросы.

— Неужели вам неинтересно? Ведь этот акведук является чудом инженерной мысли! Благодаря ему в древние времена каждый житель города мог ежедневно расходовать четыреста литров воды… Нет-нет, вы послушайте, Елена! В высоту он как шестнадцатиэтажный дом. Эта махина сложена из огромных глыб, пригнанных друг к другу так плотно, что не потребовался известковый раствор. И у такого гиганта только одна арка является несущей. Вы себе это представляете? Тем не менее мост имеет двукратный запас прочности!

— Да что вы! Гениально, — пробормотала я, думая о своём.