Блондинки моего мужа

Понимаешь, – Георгий многозначительно сдвинул брови, подчеркивая серьезность произносимого, – Есть у меня подозрения, что это те люди, с которыми я совсем не прочь сразиться… Кроме того, они нанесли мне личное оскорбление! Я должен принять вызов. Я просто обязан передать их в милицию… Лучший способ связать им руки…

А на дуэль вызывать не пробовал? – вскипела я, – Жорик, в твоем возрасте уже давно пора спокойно реагировать на людей. Нельзя всю жизнь оставаться вспыльчивым мальчишкой! – с надеждой принялась за воспитательный процесс я, забывая, что именно за это трогательное ребячество и люблю Георгия больше всего, – Ну, какое такое “личное оскорбление” достойно угробленного отпуска!? Ну что значит “давно хотел с ними сразиться”!

Хорошо, я расскажу! – с обиженным видом Георгий выпятил подбородок, – Хотя, знаешь ли, несколько унизительно вдаваться в такие подробности… Ты должна просто верить мне на слово. Раз я говорю о достойном “личном оскорблении”, значит, таковым оно и являлось…

Ты остановился на “хорошо, я расскажу”, – с милой улыбкой напомнила я.

Жорик гневно сверкнул глазами, но смирился.

Утром я поехал в город. Уж очень захотелось выяснить кое-что о семействе нашей находки. Кому именно принадлежит соседская дача? Что там за темные делишки с наследством? Нужно же было проверить. Стоящее дело или нет. Еще интересно было, куда “автосос” уволок машину нашей гостьи? Я уже успел выяснить у соседей по даче, что за разбитой Таврией приезжали утром.

Откуда ты знаешь о наследстве? – удивилась я, – Мария рассказала нам историю о нем лишь сегодня утром…

Услышал разговор. Я же рассказывал. Диалог двоюродного братца нашей находки и его приятеля. Братец выражал бурный восторг по поводу случившейся с сестрой катастрофы и сообщал, что теперь-то наследство точно у него в кармане. “Я – его племянник! Официальный и единственный наследник. А она ничего предпринять теперь не сможет. Сечешь?” – горячо шептал он напарнику. При этом еще настаивал на том, что врачей вызывать не следует. “Оставим все, как есть. Мы ведь вполне могли уехать раньше… Отличный счастливый несчастный случай!” А напарник ему в ответ блеет: “Ой, надо бы проверить.… Вдруг Мария легко отделалась? Ой, это что, нам её добивать, что ли, придется? Жуть какая!”

Вот сволочи! – вырвалось у меня. По мере поступления информации Машин лже-кузен вызывал всё большую неприязнь.

Ты еще не все знаешь! – перебил Георгий, – Потом они оказались медиками и пытались накормить меня грибами – моё самое ненавистное сочетание! Поэтому-то я и заговорил о личном оскорблении. Впрочем, об этом чуть позже.

“Господи, ну почему?!” – с громким стоном все мои надежды на то, что ситуация, может быть, еще образуется, пали смертью храбрых. В данном случае отговорить Георгия от мести было невозможно. И отказаться от собственного участия в предстоящем бедламе, я тоже не могла. Спокойно позволить Жорику понаделать массу опасных глупостей? Нет. Такое не в моих правилах. Не позволить – не смогу. Спокойно позволить – тоже. Остается только истерично совершать глупости вместе с ним. “Ну почему этот Георгий всю жизнь втягивает меня в какую-нибудь нервотрепку?!”

“Этот Георгий”, между тем, не замечая моих страдальческих гримас, продолжал рассказывать.

Возле станции, я, как обычно, решил заглянуть в киоск. Прям как в песне, “а я только встал на пять минут, купить сигарет”. Вернулся в Форд, и тут кто-то набросился на меня с заднего сидения.

Тебя били?! – я почувствовала, как сжимаются кулаки. Сейчас уже я и сама жаждала отыскать негодяев…

Увы, нет, – вздохнул Георгий, – Бил я. Точнее, пытался бить. Безуспешно. Они попросту набросили мне на голову тряпку, пропитанную эфиром, и я вырубился.… Прихожу в себя в гараже. Воняет бензином, посередке фольцваген пассат стоит с заляпанными грязью номерами, по полу куча какого-то железа и тряпья разбросанна. Руки-ноги связаны, голова зудит. “О! Очухался!” – радостно восклицает хлипкого вида мужичок, сидящий в углу этого гаража за письменным столом. Меня уже тогда зло взяло. Хоть бы мордоворота какого подослали! Это ж как унизительно! Понимать, что позволил похитить себя какому-то задохлику.… А тут еще смотрю – лицо знакомое. И тут понимаю, передо мной сидит не кто-нибудь, а напарник нашего двоюродного братца. Во дела!

Он жив? – встревожилась я.

Если нет, то я тут абсолютно ни при чем, – заверил Георгий не слишком-то уверено, – Если он не скончался от нервного потрясения, обнаружив, что я сбежал, разумеется…

Подожди. Объясни толком, что он от тебя хотел?

“Куда”, – говорит, – “Нашу Машу девали? Если скажете, где девчонка, отпустим. Нет, – будете тут у нас вечность жить”. Я, как в суть происходящего въехал, чуть от радости веревку не разорвал. Дрянная такая веревочка. Слегка дернулся, чувствую, она трещит. Связали, называется! “Нет”, – думаю, – “Рано пока высвобождаться. Первый раз в жизни повезло, можно сказать… ”