Блуд на крови

Супруги зажили счастливо. Зиму они проводили в Курске, где у Натальи Дмитриевны был большой барский дом со службами, с конюшней и регулярным парком, украшенным гротом, живописными руинами, водопадом и беседкой «Нежные вздохи». На лето перебирались в Рядново.

Молодая вдруг испытала новое сильное влечение. На этот раз к делам хозяйственным. Строгий и величественный Генерал служил ей не за страх — за совесть. Он следил за отработкой барщины, своевременно взимал недоимки, вовремя поставлял рекрутов. Николай Николаевич тоже не сидел без дела. Он часто наезжал в деревушку Викторовку, что в Больше-Неплюевской волости, доставшуюся ему от тетки Шеншиной. Основал там две школы, где учились крестьянские детишки. Выписал из большого села Николаевка фельдшера, который бесплатно пользовал местных жителей.

— Какие мы с тобой счастливые, Николя! — часто повторяла Наталья Дмитриевна. — И мне все время кажется, что должно произойти несчастье…

— Пустяки! — утешал ее муж. — Я поеду на покосы, проверю. Так что к обеду не жди.

Примятая трава

Сердце Наталью Дмитриевну не обмануло. Беда нагрянула после семи лет счастливого супружества.

Летом 1843 года в Рядново на ночевку остановились уланы. Гостеприимные супруги Калужные пригласили офицеров на ужин. Один из гостей напился, безобразничал, и посмеивающиеся товарищи его не унимали. Когда нахал сказал какую-то сальность в присутствии Натальи Дмитриевны, Николай Николаевич, не сдерживая себя, стукнул того тростью.

Стрелялись на рассвете в ближайшем лесочке. С расстояния десяти шагов Николай Николаевич попал обидчику в левое плечо. Улана это не отрезвило. Он хладнокровно навел орудие убийства в грудь того, чей хлеб он вкушал еще несколько часов назад, и спустил курок…

Наталья Дмитриевна узнала о случившемся слишком поздно. Когда она прибежала на место дуэли, то увидала мужа, лежащего на примятой траве. Он успел слабо улыбнуться и прошептать:

— Прощай, милая! Я очень любил тебя…

Орошая его лицо горячими слезами, она приникла к холодеющим устам.

Вдовьи хлопоты

Пришла беда — отворяй ворота. Вскоре после Покрова от апоплексического удара скончался отец Натальи Дмитриевны. Матушка ненадолго пережила своего мужа — ее не стало в январе 1844 года.

Двадцатипятилетняя вдова-красавица осталась одна-одинешенька на всем белом свете. Местом ее добровольного заточения стало Рядново. Подвигом — не устанные труды. Она продала дом в Курске и наезжала в этот шумный губернский город лишь изредка и по неотложным делам.

Вокруг богатой вдовушки увивалось немало женихов, но она всем отвечала решительным отказом. После умного и благородного Николая она не могла никого представить в роли своего супруга.

Так незаметно, за сельскими трудами и заботами, пробежало более десяти лет. От постоянного пребывания на свежем воздухе потемнела бывшая некогда нежной кожа, загрубели руки, потучнела фигура. Теперь уже никто не сватался, да и сама Наталья Дмитриевна приняла решение навсегда остаться одинокой.

Но если в дневное время удавалось заглушить голос плоти, то по ночам страстная натура брала свое, тревожа беспокойными снами.

Однажды Наталье Дмитриевне потребовалось ехать в Фатеж. Она приказала:

— Пусть Леонтий запрягает!

Кучера, однако, нигде сыскать не удалось. Ясность внес появившийся в барской гостиной приказчик. Он пробасил:

— Извольте знать, Наталья Дмитриевна, что ваш Леонтий живет весело. Опять себе праздник устроил. Нализался в стельку. Свинья, право. Валяется в конюшне, прямо на сене. Я давно говорю: его надо отправить в помощь мельнику. Пусть там мешки таскает, корячится. — И приказчик тяжело вздохнул, добавив с самым покорно-притворным выражением: — Впрочем, воля ваша…

— Не учи меня, — стараясь быть строгой, произнесла барыня. — У Леонтия пятеро детей, куда я оторву его от семьи? Лучше скажи: кто меня повезет нынче?

— Матвей Фролов, не иначе. Молодой, но сурьезный. Приказать ему закладывать лошадей?

Наталья Дмитриевна уже успела сама обратить внимание на рослого широкоплечего парня цыганистого типа, с львиной гривой смоляных волос, со спокойным и смекалистым лицом, мало похожим на крестьянское. Предложение приказчика ей весьма пришлось по душе, но она равнодушным тоном произнесла:

— Ты советуешь? А он справится? Ну пусть, Федул, станется по-твоему. Сегодня вторник, значит, в пятницу вернусь. Проследи, чтобы луговину за оврагами хорошо выкосили, не как в прошлом году, с огрехами.

Крушение карьеры

Вместо трех дней барыня провела в Фатеже больше недели. И, вернувшись, первым делом приказала:

— Матвея — в кучера, Леонтия… пусть коновалом действует.

Приказчик, мявший в руках клеенчатый картуз, с досадой сказал:

— Эх, барыня, из Леонтия такой же коновал, как из моего бурака безмен! Лошадей только перепортит.

— Я сказала!

Через полчаса перед барыней появился мелкорослый кривоватый человечек с большой и несимметрично развитой головой. Это был Леонтий. Он прогундосил:

— Почто, васество, мене из кучеров выгнали? Уж я служил-служил…