Блуда и МУДО

Моржов молча грёб. Казалось, что берег пруда и лодочная станция уменьшаются быстрее, чем отдаляются, – это лодка вплывала под купол прохлады, нависающий над прудом, а тень Чуланской горы покрыла набережную и погасила её мельтешение.

– Я и не думала, что наш пруд такой большой, – удивлённо призналась Алёнушка. – Даже страшно. А чего мы сюда поплыли?

– Да так просто, – сказал Моржов. – Заколебало меня всё.

– А ты забухай, – просто предложила Алёнушка.

– И бухать заколебало…

Его всё заколебало так, что он умышленно оставил виагру в Троельге. Иначе начнёт колебать искушение заняться с Алёнушкой сексом. А без виагры он на это не осмелится – чтобы потом, в случае краха, не колебали сомнения в собственной молодости.

– Решил отдохнуть, значит? – сделала вывод Алёнушка.

Это её как-то успокоило, она расцепила руки, расслабилась, а потом и вовсе легла на матрас, закинув руки за голову.

Моржов подумал, поднял вёсла, перебрался в нос лодки и прилёг рядом с Алёнушкой, рассматривая её. Здесь, посреди пруда, было тихо, и лишь изредка ветерок доносил то всхлип шансона, то кваканье автомобильного гудка. Тишину оттеняло еле слышное кардиологическое тарахтение водозабора, что укрылся где-то за изгибом дальнего берега. Алёнушка закурила.

– Я тоже отдохну, – согласилась она. – Сегодня весь день работала, суббота же. А ночью вообще херня начнётся, одни пьяные будут…

Моржов грустно усмехнулся. Для кого-нибудь – например, для Щёкина – секс с Алёнушкой был бы праздником, радостью, сбывшейся мечтой. А вот для Алёнушки, которую сама природа словно изваяла как раз для такого счастья, всё это было скучной обыденностью, надоевшей рутиной.

– Ты, конечно, с клиентами не кончаешь? – спросил Моржов.

– Я вообще ни разу ни с кем не кончала, – возмущённо фыркнула Алёнушка. – Позориться-то. Вам, мужикам, жирно будет.

Сколько Алёнушке лет? – подумал Моржов. – Лет семнадцать?… Поневоле вспоминалась набоковская Лолита. Лолита отдавалась мужчине – и ничего, не умирала со стыда, но вот поцелуи считала чем-то непристойным. Похоже, что и для Алёнушки «не кончать» было главным залогом независимости.

– Я так-то всем об этом не говорю, – созналась Алёнушка. – Но тебе можно. Тебе же девчонки по фиг, да? Поэтому с тобой хорошо, спокойно. Ясно, что не полезешь. А как ты называешься?… Ты ведь гей, да?… Ну, пидор.

– И ещё какой, – угрюмо сказал Моржов.

– И где же ты себе таких же находишь-то? – наивно недоумевала Алёнушка.

– Пидоров полон город, – честно сказал Моржов.

– Слушай, туда же ведь больно… – размышляла Алёнушка, стряхивая пепел за борт. – Мне один раз туда сделали, я чуть не сдохла. Какое удовольствие-то?

И Моржов как-то сразу, без усилий понял, почему это вдруг в глазах Алёнушки он сделался извращенцем. Тогда, в первый раз, она не хотела ни-че-го, а чтобы набраться сил на отпор, возбуждала в себе ненависть к клиенту – то есть к нему, к Моржову. И для того чтобы возненавидеть клиента, она сама себя убедила, будто клиент хочет сделать с ней самое неприятное. В её памяти так и зафиксировалось: Моржов хотел её сделать так-то и туда-то. А уж затем сознание дорисовало картинку, изобрело объяснение – и Моржов оказался извращенцем. Лишь потому, что перед первой встречей Алёнушка сама же перетрахалась и перепилась.

– Давай сменим тему, – не выдержав, поморщился Моржов.

Алёнушка посмотрела на Моржова с жалостью.

– Понятно, – вздохнула она. – Да ладно, чё ты. Геи тоже люди. Ты вот вообще нормальный.

– Спасибочки, – сказал Моржов.

Он разглядывал Алёнушку и снова поражался мастерству природы: как тонко, точно, нежно прорисованы черты, как гипнотически-сладостны эти движения губ, ресниц, кистей рук, как завершённы и гармоничны жесты, позы, изгибы… Зачем создана эта изысканная красота? Какая тайна зашифрована в этой гибкой пластике, в напряжении этих линий, в сочетании этих объёмов, в переливе этих отсветов?… А главное – для чего?

– Как ты вообще поживаешь? – спросил Моржов.

– Да нормально… А что? – удивилась вопросу Алёнушка.

– Работа нравится?

– Работа как работа, – без всякого вызова ответила Алёнушка и в недоумении пожала плечиками. – Бывают и похуже.

«Работа как работа» – это пиксель, подумал Моржов. Ясная, конкретная, плоская мысль, которая всё объясняет и оправдывает.

– Но бывают работы и получше, – возразил Моржов.

– Какие? – искренне спросила Алёнушка.

– Н-ну… – замялся растерявшийся Моржов.

– Сиськи мну, – отрезала Алёнушка. – Я и так больше всех получаю. Хоть жить могу по-человечески. Вот ты на зарплату свою проживёшь, а? Я ведь в курсе, где ты работаешь. Мне знаешь, кто сказал? Клиент. Его Саша зовут.

– Что за Саша? – удивился Моржов. – Почему он меня знает?

– Он начальник твой.

– Мой начальник?… – ещё больше удивился Моржов.

И вдруг у него забрезжила догадка – уж не Манжетов ли?… Там, в Троельге, на посиделках перед открытием смены Манжетов как-то странно отреагировал на появление Сергача… Ну, теперь понятно…