Блуда и МУДО

Моржов подходил и без бинокля видел, что Сергач напряг всех. Сонечка опять затупила, изображая невменяемую. Милена сидела с гримасой усталой брезгливости, готовая в любой момент встать и уйти. Розка, яростно раздирая столбик пластиковых стаканчиков, вся подобралась, собираясь на малейшую претензию Сергача ответить агрессивным наездом. Растерянный Костёрыч за спинами девушек то появлялся в отсветах огня, блестя очками, то исчезал в темноте. И все они – Розка, Милена, Сонечка, Костёрыч и Щёкин – даже вместе были слабее Сергача. Дело не в том, что Сергач – мент. Не в том, что он – бывший любовник и жених Розки. Какая-то неправая правота Сергача заключалась именно в том, что он – лидер фамильона, члены которого сдались Моржову. И без Моржова никакая самозащита никого не убережёт от репатриации.

– А, Борян! – весело закричал Сергач. – Здорово! Садись давай! Накатим водяры?

– Ты на хера приехал? – перешагивая бревно, спросил Моржов.

Не обратив внимания на приглашение сесть, он наклонился, вытащил из костра головню и стал прикуривать.

– Тебя кто звал-то сюда? – углом рта спросил он.

– Я не звала! – возмущённо фыркнула Розка в сторону.

– Дак друзья же!.. – делано изумился Сергач и развёл руками, словно хотел всех обнять.

Сергач был совершенно трезв.

– Кто тебе тут на хер друг? – спокойно спросил Моржов, опуская головню.

– Погоди, не бросай! – воскликнул Сергач, вскакивая. – Тоже прикурю!..

Моржов поднял головню и ткнул её едва ли не в рожу Сергача. Сергач сунул в губы сигарету и, чмокая, будто присосался к головне.

– Пойдём покурим, Борян, – дружелюбно предложил он.

Моржов кинул головню в костёр так, что из углей вышибло фонтан искр. Розка, Милена и Сонечка отшатнулись. Моржов молча перешагнул бревно обратно и пошёл вверх по тропинке к волейбольной площадке – подальше от костра, чтобы никто не услышал его разговора с Сергачом. Сергач топал сзади. Моржов ожидал чего угодно – удара по затылку, пистолетного ствола между лопаток, подножки, – но Сергач просто топал.

Моржов остановился и повернулся к нему.

– И?… – спросил он.

Сергач мелкими глотками дотягивал сигарету, будто кто-то мешал ему докурить нормально.

– Значит, Борян, дело такое, – озабоченно пояснил он. – Я к тебе как мужик к мужику приехал. Без понтов и выебонов. И не только от себя, а от Саши Манжетова тоже…

– А он-то с тобой как снюхался? – перебил Моржов.

– Он же у Алёнки постоянник. Ты забыл, да? «Постоянник» – значит постоянный клиент.

– И чего вам с постоянником надо? Впрочем, Моржов уже понял, чего надо.

– У вас сегодня смена кончается – и всё, – сказал Сергач. – Ну, будто ничего не было. Спускаем на тормозах. Завтра все домой разъезжаетесь. И дальше – как раньше. Соньку, так и быть, я тебе дарю. А Розка обратно под меня уходит. Миленка – к Саше.

– С хуя ли баня-то упала? – холодно удивился Моржов. – Она же новая была.

Сергач даже застеснялся.

– Любовь, – выдавил он и захихикал: «Мудно, а?»

– Дрочил я на вашу любовь, – спокойно ответил Моржов.

И тут вдруг в кустах у дальнего домика зашуршало. На лунный свет сквозь ветви продрался Лёнчик. Моржов сперва подумал, что Лёнчик караулил там в засаде, как случалось в детстве, когда какого-нибудь пацана заманивали вроде бы на разговор, чтобы коллективно побить. Но одного Лёнчика не хватило бы, чтобы побить Моржова. И вообще: Лёнчик выглядел так, словно побили его самого.

Прихрамывая, он шёл через волейбольную площадку к Сергачу и Моржову и виновато лыбился. Рукав его рубашки был наполовину оторван, а морда расцарапана.

– Закурить дайте, мужики, – попросил Лёнчик, подходя поближе. – Короче, Валерьян, пиздец…

– Ты о чём? – тревожно спросил Сергач.

Его рука с сигаретной пачкой остановилась в воздухе. Лёнчик подтянул руку Сергача за рукав и грязными, трясущимися пальцами выволок из пачки сигарету.

– Короче, там на дороге кирпич валялся, – рассказал он. – Я километров шисят шёл. Въехал на него колесом коляски. Перевернуло, блядь, на хуй, через голову. Меня в кусты кинуло, а Алёнку ёбнуло об асфальт и ещё пронесло метров десять…

Живот Моржова сам собой прилип к позвоночнику, а в плечи словно вбили промороженные гвозди.

– И чего? – тихо спросил Сергач.

– Да ничего, – прикурив, с обидой сказал Лёнчик. – Насмерть её, короче.

– Совсем, что ли?

– Ну, пока ещё жива… Её, блядь, всю вот так… – Лёнчик покрутил руками, изображая, как Алёнушку катило по асфальту. – Я посмотрел – на хуй, в морг. Всё переломало. Кровь изо рта течёт.

– Так, блядь, она жива или нет?! – без звука взвился Сергач.

– Чё ты орёшь? – оскорбился Лёнчик. – Я тебе доктор, что ли? Я уходил – она ещё дышала. Может, час проживёт, может, до утра. Хули я знаю?

Моржов сделал даже шаг назад, словно побоялся упасть. Он понял. Лёнчик на мотоцикле друидов вёз в Троельгу Алёнушку и наехал на кирпич. Перевернулся. Умирающую Алёнушку он бросил на дороге, а сам побежал к Сергачу.

– Бля-а-а, Каликин, ну ты и пидарас… – простонал Сергач, страдальчески скривившись. Он зажмурился и схватился за лоб.

– А хули я-то пидарас? – возмутился Лёнчик. – Я, что ли, кирпичей там накидал?