Блудное художество

Немец всей физиономией дал понять, что чувства обер-полицмейстера он разделяет.

– А с утра Коробов вернулся. Проспится - наверняка что-то важное доложит. Не иначе, они с Федькой того шута горохового выследили! Это было бы кстати, да только знаешь что, Карл Иванович? Сдается, я уже с ума съехал малость, - признался Архаров.

– Каковы признаки умопомешательства вашей милости? - деловито осведомился немец.

– Француза стилетом закололи. Кто - неведомо… молчи! Ты не первый год в полиции служишь! Убийца следов не оставил, и записки - я-де сотворил - также нет. Это мог быть и наш «черт», который стоял за прошлогодними проказами князя Горелова, но мог быть и тот, кто стянул из твоего подвала стилет. Демки уж нет, царствие ему небесное, но где-то ж тот стилет обретается? Коли не Демка его взял и не Елизарьев - статочно, кто-то из наших? И вот теперь надобно собирать людей, чтобы изловить наконец того штукаря, а я сижу сейчасс тобой в кабинете и боюсь звать их сюда! Понимаешь? - взволнованно спросил Архаров. - Как погляжу в их рожи - так все, мать бы их, праведники, все честно служат! А кто-то один - со стилетом за пазухой… И в самый неподходящий миг сие объявится! Что скажешь?

Шварц молчал.

– А я гляжу на них - и в упор этого сукина сына не вижу…

– Ваша милость, коли это кто-то из наших служащих, то он бы уж давно убил сына Тимофея Арсеньева и Марью Легобытову, которые имели несчастье видеть убийц Федосьи Арсеньевой, - рассудительно молвил Шварц.

– Ох, еще и та Федосья… Скажи, Карл Иванович, это ж какую черноту души надобно иметь, чтобы использовать труп вроде метки на заборе - сюда, мол, пожалуйте, по ступенечкам, не споткнитесь, вот тут нечто любопытное вас ожидает! - воскликнул Архаров, некстати разволновавшись.

Он сам себя превосходно понимал. Это была тревога, предвещавшая завершение долгого и малоприятного дела. Сейчас малейшая ошибка была недопустима. И он не стыдился своего беспокойства - тем более, что знал: сейчас Шварц скажет нечто разумное и придется угомониться.

– Да, ваша милость, не всякий додумается переодеть бабу в мужской армяк и завести ее в подвал для того лишь, чтобы мы проявили в сем подвале ожидаемое любопытство. Но следует помнить, что злодей уже знали, чья она жена, и главной их целью было поставить ловушку на Костемарова, сделав его пребывание в полицейской конторе невозможным.

– А что до Епишки и Легобытовой, так они весь день на дворе, все их видят, ночью же Барыгин их запирает. Так что, коли стилет у кого-то из наших, ему еще надобно исхитриться. Хотя именно сейчас… - Архаров задумался.

Мысль возникла неприятная.

Если «черт» подкупил кого-то из его орлов, то именно сейчас этот «черт», вынужденный удариться в бега, может взять с собой и предателя. То есть, терять этому вероятному похитителю стилета будет уже нечего - и он перед побегом по приказу «черта» прикончит и Марью Легобытову, и Епишку, чтобы уж концы в воду.

– Николай Петрович, я уверен, что никто из служащих не подкуплен французскими злодеями, - твердо сказал Шварц.

– А я вот уже ни в чем не уверен.

– Тревога ваша, сударь, напрасна. Вы измыслили теорию, но вся эта теория пригодна лишь для дискуссии о ней. Позволите идти?

– Ступай…

До явления Саши Коробова и Левушки, которые прибыли вместе на извозчике, Архаров занимался обычными делами - выслушивал донесения, приказывал читать бумаги, распорядился взять штраф с мясников, торговавших тухлым мясом, и не слушать их причитаний о жаре и растаявшем леднике.

И выстраивал в голове прескверное здание домысла.

Раненый Степан Канзафаров рассказал то, что знал: ловкач, в коем Саша опознал шута из шулерского притона, а Федька - убийцу Абросимова, исчез. Пропасть в праздничной толпе несложно. Однако за ним бросились Саша и Федька. Саша - не боец, слабосилен, Федька - боец, но временно охромел. Они могут вдвоем выследить «черта» и позвать на помощь полицейских драгун. Отчего же они этого не сделали? Не оттого ли, что кто-то из архаровцев, нынешний владелец стилета, помог «черту» скрыться?

Дверь приоткрылась.

– Николаша, я его привез, - сказал, входя, Левушка. - Ты уж его прости, он всю ночь пешком откуда-то шел, ты бы и сам после такого променада заснул, как убитый.

– Коробов, не прячься, входи, - велел Архаров. - Садись и рассказывай скорее, что там у вас вышло.

– Простите, Николай Петрович… я три ночи не спал… - жалобно сказал Саша. - Только в телеге немного, да вот сейчас часа, наверно, два… И пахнет от меня прескверно…

– В баню потом пойдешь. Докладывай кратко: где сейчас этот злодей?

– Кабы я знал! Ваша милость, мы с Федей сопроводили его до сельца, Федя в тех краях отродясь не бывал, сельцо малое, дворов с полсотни, а я тоже, хоть и коренной москвич…

– Прелестно. Как же мы его найдем?

– Я, ваша милость, путь запомнил. Позвольте, нарисую.

Как всегда, чернила в чернильнице на архаровском столе высохли, а при попытке все же нашарить их на самом дне перо уткнулось в еще живую муху. Послали в канцелярию, и очень скоро Саша уже чертил ровные линии.