Блуждая лабиринтами Сансары

Поддерживая с двух сторон своего друга, все двинулись в путь. Я шла за ними, всё моё существо наполнялось радостью. Я ликовала, ведь теперь мне не придётся возвращаться в тот страшный пищеблок и находиться в той ужасной обстановке мрака и злых теней. моё сердце радостно билось, чувствуя свободу, чистоту и красоту жизни. Приблизительно через полчаса пути в глубь леса мы вышли на опушку. И я увидела избушку, где и жил парень. Все вошли в избушку, и я обратила внимание, что дверь не была закрыта на замок. Очутившись на небольшой веранде, я осмотрелась: у окна стоял стол, с правой стороны дверь, через которую вошли трое юношей. Я последовала за ними.

«Это, наверно, кухня», – подумала я, увидав большую печь.

Здесь тоже стояли стол у окна и один стул, у стены был топчан, в противоположном углу комнаты умывальник и небольшая плита. Обстановка была очень скромная, ничего лишнего – все самое необходимое и идеальная чистота.

– Пойдемте в комнату, – пригласил друзей хозяин избушки.

Дверь в эту комнату находилась возле большой печи икомната была очень светлой, просторной, но, кроме стола пары стульев и книжных полок – мебели больше не было. На полках красовались аккуратно сложенные книги. Здесь было два окна, у одного стоял стол и стул, у другого только стул, покрытый великолепной красоты накидкой, на полу у стула лежала плетёная из лозы подстилка. На столе, окнах, полках стояли непонятные для меня предметы, которых я раньше никогда не видела. Заметив, что я вошла вместе со всеми, один из парней попросил меня:

– Побудь, пожалуйста, там, – и он указал рукой на кухню.

– Она теперь будет твоей, но в эту комнату тебе входить не следует, – сказал он.

Я вышла, прикрыв за собой дверь. Парни перешёптывались, но мне не было интересно, о чём именно они там говорят. Я села за стол и смотрела в окно, на душе было светло и радостно.

18

Я ухаживала за больным как могла, старательно выполняя свои обязанности, в которые входили уборка и приготовление пищи. Несмотря на то, что юноша мало ел, он быстро шёл на поправку. Он уже уходил из дома рано утром и только вечером возвращался. Когда здесь наступала ночь, то в том другом, моём мире, был день, и я отправлялась в школу. Мне нравилась такая двойная жизнь, но я никому не говорила ни слова, понимая, что, расскажи я кому-либо об этом, в лучшем случае меня убеждали бы, что это просто сны, ну а в худшем посчитали бы сумасшедшей. Но я же знала, что это ни то, и, тем более, ни другое. Мне совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь, кем бы он ни был, касался этой стороны моей жизни. Таким был мой маленький секрет, а может, и не такой уж и маленький, и это было не столь важно, а важным было лишь только то, что такая жизнь была для меня чем-то сокровенно-дорогим. Всё, что происходило со мной ночью, не было сном, и я была в этом уверена. Все мои ощущения были для меня реальные, и свои решения, действия я принимала и выполняла сознательно, а по реальности та другая жизнь, где я жила со своей семьей, не отличалась ничем от этой. Для меня обе они были настоящими.

Так как юноша уже не нуждался в посторонней помощи, то негласно стал вопрос о дальнейшем моем пребывании в этой избушке. И я очень хорошо это понимала, но уходить мне совсем не хотелось, да и некуда было уходить. Вот я и спросила его об этом, на что он ответил:

– Хорошо, живи тут, только не мешай мне и в комнату ко мне не входи без моего ведома.

Я радостно кивнула, мне было спокойно здесь и никуда не хотелось уходить. Я готовила еду, хотя после выздоровления он ни разу не притронулся к моей стряпне. И вот однажды, дождавшись, когда он вернулся домой, я робко спросила:

– Скажи, почему ты ничего не ешь?

– Я не голоден, – ответил он.

– Но ты же целыми днями ничего не ешь, а я к твоему приходу готовлю еду.

Он было уже направился к себе в комнату, но после моих последних слов остановился, как бы что-то обдумывая. Затем резко повернулся, подошёл к кастрюле, стоявшей на плите, снял крышку и, взяв ложку, набрал в неё суп, приподнял её и вылил обратно, проделав так несколько раз.

– Ты называешь это едой и настаиваешь, чтобы я такое ел? – спросил он.

Тут я пришла в ужас от увиденного и никак не могла понять, почему суп был грязно-коричневого цвета и походил на помои. Как такое могло произойти, ведь я совсем недавно приготовила его? Я уже давно готовила дома еду, но всем всегда всё нравилось.

– Да что же могло произойти, что с ним случилось? – в растерянности произнесла я.

– Да ничего не произошло. Просто нужно заниматься собой, своим внутренним миром, и чем чище будут твои мысли, твоя душа, тем лучше будет пища, приготовленная тобой, – ответил он, уходя в свою комнату.