Блуждающие огоньки (СИ)

— Это не совсем заклинание, Аня. Скорее напоминание того, что ты делаешь. Нельзя забывать во время ритуала, для чего ты его проводишь.

— Разве она может забыть?

— Она же яд примет. Ей будет плохо, поэтому нужно напоминать себе снова и снова.

Когда костер разгорелся, пошел дым, а в воздухе стал витать запах горящей шерсти и жареного мяса, Анаис встала, нервно сжала губы и произнесла:

— Пора.

Аня трясущимися руками протянула ей яблоко. Девушка схватилась за поводья и подвела лошадь к костру. Хозяйка вместе с кобылой теперь стояли над горящим зайцем, по обе его стороны. Анаис выдохнула, покрутила яблоко, на котором она заранее ножом вырезала отметины, чтобы не запутаться, кому с какой стороны его надкусывать, и дала ее Химире. Она понюхала фрукт и с абсолютным доверием надкусила его; в тот же миг его отведала и сама Анаис со своей стороны.

Животинка любимая, раскрой душу свою

И впусти мою часть навсегда.

Девушка то ли из-за шальных нервов, то ли действие яда вступило в силу, еле преодолела рвотные потуги. Аня обеспокоенно посмотрела на Ягу, но та излучала спокойствие.

…Вместе с тобою я яд поделю

И не покину тебя никогда.

Девушка выдохнула и повторила слова заклинания более уверенно, но затем схватилась за живот. В нос отчаянно бил запах горелой шерсти, и Анаис чуть не вырвало прямо на кострище. Она зажмурилась, сжала губы со всей силы, тело ее затряслось. Свет от полумесяца ненадолго обрамило ее лицо, и Аня ужаснулась от того, как ее подруга вся "позеленела". Но Яга все так же беспристрастно смотрела на это зрелище и лишь шептала:

— Не забывай проговаривать заклинание.

Животинка… любимая… раскрой душу свою…

Тут уже не выдержала сама Химира; колени ее согнулись, кобыла чуть не упала, но опасно пошатнулась, жалобно выкрикнув фальцетом. Аня схватилась за сердце и отвернулась. Анаис, держась одной рукой за живот, другой ласково прикоснулась к Химире и с жалостью посмотрела на нее, стараясь изо всех преодолеть рвотные позывы. Лошадь слегка успокоилась, однако затем ее вытошнило на траву.

И впусти мою часть… навсегда.

Перед глазами у Анаис все поплыло, она зашаталась на месте. Вместо лошади перед ней стоял огромный заяц и укоризненно на нее смотрел. Она вытаращила глаза и потрясла головой, пытаясь избавиться от навязчивых странных мыслей…

…Вместе… с тобою… я яд поделю…

Удивительное произошло с Анаис после этих слов. Она смотрела на саму себя с противоположной стороны костра. Она была лошадью. Ей хотелось недовольно фыркнуть на саму себя и бесконечно бегать по полям, щипать траву и тащить с огорода капусту. А еще надо бы найти коня; Анаис не понимала, зачем, но нужно было срочно скакать в поиске партнера…

И не покину тебя… никогда.

Костер потух. Через некоторое время пропал и дым. Анаис очнулась, покачнулась и ее вытошнило. Подруга повернулась обратно и вздохнула от облегчения, затем помогла Анаис сесть на пенек.

— Я отведу Химиру обратно в сарай, — одухотворенно предложила Аня. — Пусть она отдохнет.

— Хорошая идея, Аня, — согласилась Яга.

Перед тем, как уйти, кобыла повернула голову в сторону хозяйки. Анаис посмотрела ей в ответ. Ей показалось на мгновенье, что в этих черных лукавых глазках она увидела саму себя.

— Как ощущение, Анаис? — впервые с настоящей озабоченностью спросила Яга.

— Плохо, голова кружится, — прохрипела девушка и схватилась за голову. — Мне такое привиделось…

— Что тебе привиделось? — со всей серьезностью уточнила женщина.

— Мне начинало казаться, что я становлюсь… лошадью, — удивленно ответила Анаис.

— Что ж, — Яга встала, улыбнулась и протянула руку своей подопечной. — Могу тебя обрадовать. Химира теперь — твой фамильяр. Ты все сделала правильно.

На мгновенье усталость сняло рукой, и Анаис во весь рот лучезарно улыбнулась. Затем энергия ее иссякла, тело обмякло, и девушка упала в объятия Морфея.

Глава XVII

В длинную самаинскую ночь, знаменовавшую окончание урожайного периода и начало зимы, на поле был разведен большой высокий костер, освещающий и озаряющий приличную площадь вокруг себя. Периодически он издавал шкварчащие звуки, при этом выпуская на волю маленькие искорки огня. У костра кружили в сумасшедшем танце девчонки в длинных теплых рубахах и с венками из пожухлой сырой пшеницы и ржи. Они хохотали во весь голос, кричали и улюлюкали; сбоку от подружек приплясывали и пели журчащим голосом вышедшие из пруда ненадолго русалки и Ива. После Самаина их ожидало зимнее заточение под толстым слоем льда.

Рядышком приплясывала, плавно двигая прекрасными округлыми телесами, нагая суккуба с пышными волосами, свисающими до самых ягодиц, играла на дуде и, хитро улыбаясь, облизывала инструмент длиннющим, как у змеи, языком.