Блуждающий огонь

Палуба «Минервы» имела печальный, похоронный вид; симпатии неаполитанцев были на стороне осужденного, и фрегат был окружен множеством лодок с людьми, сожалевшими о несчастной участи Караччиоли и желавшими его проводить. На судне никто не подозревал о родственной связи Джиты с князем, но ее расстроенное, милое личико вызывало общее участие. Ее дяде насилу удалось найти перевозчика, согласившегося отвезти их, так как все были наняты съехавшейся толпой, среди которой было много знати.

— Вы отвезете нас в сторонку, чтобы мы могли дождаться окончания казни, она близко затрагивает нас! — сказал Карло лодочнику.

— Я это знаю, синьор Карло, — отвечал перевозчик — лаццарони в белой рубашке, фригийской шапке и коротких штанах. Его обнаженные руки и ноги играли мускулами, годными служить моделью для скульптора. На ногах его были простые башмаки.

При звуках его голоса Джита слегка вскрикнула и взглянула на него. Перед ней сидел Рауль Ивар, которого она сначала не узнала в этом костюме. Едва заметным жестом он предостерег ее, чтобы она не выдала его секрета; а ее дядя, погруженный в свои мысли, был далек от того, чтобы угадать, кто скрывался перед ним под видом лодочника, и, приняв ее возглас за страх, заметил:

— Не тревожься, Джита, минута еще не наступила, и мы успеем помолиться.

Но Джита была далеко не спокойна. Она сознавала всю опасность, которой ради нее подвергался любимый ею человек. Его присутствие нарушало ее настоящее торжественное настроение; она даже предпочла бы, чтобы его не было сейчас с нею, хотя и не могла не чувствовать к нему нежной благодарности за его заботу. Джита не скрывала от Рауля своего родства с князем Караччиоли, и он прекрасно понимал, что привело ее сюда. А она робко оглядывалась, боясь где-нибудь увидеть «Блуждающий Огонь»; но Рауль был слишком умен, чтобы допустить подобный промах, — люгера нигде не было видно.

Между тем к «Минерве» подъезжали все новые и новые суда, и море около нее было буквально запружено ими. Рауль направил свою лодку в пространство между «Минервой» и фрегатом Нельсона, где не было такой тесноты, и остановился, подняв весла, чтобы дождаться окончания казни. Джита и ее дядя сосредоточенно молились, а Рауль, хотя и не присоединился к их молитве, но тем не менее всем сердцем сочувствовал им.

Торжественное молчание, вызванное ожиданием, царило на палубах всех соседних с «Минервой» судов. Было жарко; море как бы застыло в мертвой неподвижности, даже малейшее дуновение легкого ветерка не нарушало печальной картины. На палубе не заметно было никаких признаков жизни, и только род виселицы, наскоро приспособленной среди корабельных снастей, и особая платформа под ней напоминали о том, что должно было сейчас совершиться. Рауль опытным глазом различал назначенную для того веревку среди множества такелажных канатов; но, конечно, ни Джита, ни ее дядя не видели всего этого.

Прошло минут десять томительного ожидания; лодки все прибывали, и соседним судам разрешено было стать таким образом, чтобы увидеть это назидательное, как полагали, зрелище, могущее послужить предостережением. Но вот раздался свисток боцмана с судна контр-адмирала, и Рауль увидел, как в поданную гичку спустились двое морских офицеров и двое мужчин в штатском платье. Гичка легко поплыла к притягивавшему общее любопытство кораблю «Минерва» и остановилась в каких-нибудь десяти футах от маленького ялика Рауля, который, к величайшему своему удивлению, узнал в подъехавших капитана Куфа, лейтенанта Гриффина, Андреа Баррофальди и Вито Вити. Прибавим от себя, что двое последних вызвались сопровождать первых в небольшое плавание единственно с целью поимки ужасного беглеца, «Блуждающего Огня».

Всякий другой на месте Рауля почувствовал бы себя не совсем приятно при подобных обстоятельствах; но Рауль только посмеивался. Он рассчитывал на свою неузнаваемость в чужом платье и слишком хорошо был знаком со всеми подобными опасностями, а потому нисколько не утратил своего хладнокровия и самообладания. Не зная в лицо Куфа и Гриффина, но зная, что «Прозерпина» стоит тут же, Рауль легко догадался о том, кто были офицеры с Баррофальди и подестой, а также верно определил объединявшую их цель.

Не прикрываясь, с открытым лицом в своей красной фригийской шапочке он смело смотрел на них. Джита и даже ее дядя не могли бы надеяться, что их не узнают; так как они ближе были знакомы с жителями острова Эльбы, то оба они молились с покрытыми головами.

— Не нравится мне это дело, — говорил Куф Гриффину. — Я знавал старика Караччиоли, это хороший человек, и кто разберет в настоящее смутное время, где кроется измена? А! Вон, на том ялике, я вижу старика с молоденькой девочкой, что сейчас были у Нельсона.

— Что у них может быть общего с князем Караччиоли и изменой? Старик смотрит книгоедом, а молодая девушка хороша сложена, но, вероятно, боится нарушить благоприятное впечатление, что так старательно закрыла себе лицо.

Рауль подавил в себе порыв негодования, а Куф, мало стеснявшийся привычных гребцов, возразил: