Боберман-стюдебеккер

К своему удивлению, Вовка не услышал привычных милицейских трелей, визгливой ругани жильцов или пожарной сирены. Толпа, собравшаяся под окнами, стояла молча и внимательно слушала Георгина.

А боберман пел. Широкая мелодия народных инструментов лилась из репродуктора, а стюдебеккер так талантливо завывал, что казалось — он известный, знаменитый солист, а огромный заслуженный ансамбль только аккомпанирует ему.

«Всю-то я Вселенную проехал!Нигде милой не нашел…»

— стройно выводили балалайки, и стюдебеккер, старательно вытягивая шею, закатив глаза, вдохновенно мотая башкой, тоже вел мелодию:

«Я в Россию возвратился!Сердцу слышится привет!»

— Во дает! — услышал Вовка почтительный шепот за своей спиной. — Второй час исполняет!

— Это что! — поддержал другой слушатель. — С утра романсы Чайковского передавали — так он их так разуделал, почище филармонии!

— Уникальная собака!

— Феномен!

Дружные аплодисменты потрясли улицу, когда репродуктор, а с ним и Георгин замолчали.

— Да! — сказал старичок в пупырчатой кепке. — Ведь как поет, сукин сын! За душу берет! Только что слов не выговаривает.

— Действительно!

— Вот именно! — раздавались голоса.

— Чья это удивительная собака?

Вовку кинуло в жар. Он понял, что слава — огромная, о которой он мог только мечтать всего несколько месяцев назад, теперь сама идет к нему навстречу. Но сегодня ему почему-то совсем не хотелось хвастаться. Больше того, он даже смутился: ведь это Георгин пел, а не Вовка, и никакой Вовкиной заслуги в этом, на первый взгляд, не было. Поэтому он ничего не сказал, а только покраснел от удовольствия.

И тут Георгин, который тоже весь светился от радости, разглядел Вовку в толпе. Он залился, заметался на подоконнике, и, наконец, глядя на хозяина с невыразимой нежностью, сказал:

— Вво-вва! Ввво-вва!

— Разговаривает! — ахнул народ.

Все оглянулись и посмотрели на Вовку.

— Вас э… что же… действительно Вовой зовут?! — спросил профессор.

— Да! — сказал Вовка, чувствуя, что уши у него горят, как огни на Ростральных колоннах.

— Говорящая собака! — выдохнула потрясенная толпа.

— Вво-вва! Ввво-вва! — изнемогая от любви, простонал стюдебеккер.

— Да! — сказал Вовка. — Это моя собака!

Опубликовано в журнале «Костер» за июль и август 1988 года.

© 2001—2007