Боец тишины

Мысленно поставил на весы Степана Снегирева и Эриха Шлегеля. Шлегель перевесил в худшую сторону, и я решил повиноваться суровому полковнику. Вашу ж!..

– Сейчас!

– Скорее!

Запрокинул голову, резко закинул руку за спину, потерял равновесие и полетел на пол. Шлем глухо стукнул по нижней трубе, и я упал на спину. Черт! Полковник привык, что я сразу встаю на ноги и вскакиваю в седло, – вернее, взбираюсь на трубу, но сейчас я безжизненно валяюсь на полу.

– Соколов! Ты что, заснул?!

Я закрыл разъеденные глаза, глубоко вдыхая. К черту простенки, к черту полковника!

– Соколов! Ты в порядке?!

– Отдыхаю я!

– Вставай! Возвращайся в исходное!

– Поздно же! Ночь на поверхности! Не стану я снова сначала все начинать в сотый раз! Считайте время с прерванных секунд!

– Верно, вечер поздний. Давай на трубу! Скорее!

– Сейчас!

– Время пошло!

– Товарищ полковник, я вам не акробат из китайского цирка!

– Начальнику скажи! Я ему докладывать не собираюсь, что его диверсант, какой нетренированный был, такой и остался!

Степан Петрович обдал меня отборной бранью. Я прикинул, как отрапортую Игорю Ивановичу – начальнику нашей нелегальной разведки – о своей несклонности к акробатике. Нет, не пойдет. Никак. Выгнулся мостом, чуть ни выворачивая суставы и отчасти разрывая связки. Выкрутил руку, вырвал горелку и откинулся на спину, кривясь от боли. Прощупал верхнюю трубу, нашарил короб над ней, под потолком, и пустил плазменный поток, прорезая его пол. Искры полетели в глаза, осыпая меня кусками прожженного железа. Припер сапогом подрезанную панель и окончательно прожег ее по периметру. Погасил горелку и положил ее на грудь. Осторожно прошелся пальцами по раскаленному краю чуть отошедшей срезанной панели. Просунул пальцы в щель и попытался перехватить панель покрепче. Черт! И через перчатку руку жжет! Стащил панель, откинулся назад, вытянул руку вниз, аккуратно спустил кусок железа на пол и кинул его к стене.

– Соколов, не возись ты с обрезком! Бросай его быстрее!

– Один звук, товарищ полковник, – и не вы с меня шкуру спустите, а их спецназ!

– Вперед! Время!

Подобрался к вентиляционному коробу и перестал замечать, что защитные очки замутнены испариной, что глаза залиты и разъедены. Стянул лопатки, сложил плечи и полез в еще более тесную темноту. Пополз змеей, с трудом прогоняя мысли, что меня ждет тяжелый участок.

– Что встал?! Вниз!

Я захожу на объект под землей, но попадаю на верхний этаж, а проникнуть мне нужно на нижний. Спускаюсь, стараясь не потерять дыхание. Подхожу к закрытой зоне. Здесь вентиляционные шахты кончаются. На нижние этажи воздух снаружи не нагнетается – он циркулирует внутри по замкнутому циклу от баллона до духоты, пока не пройдет через несчетные очистители, пока его не скачают аппараты. Он не проникает наружу и через щели стенных панелей – изоляция здесь серьезная, нарушаю ее я один. Никаких внешних вытяжек здесь нет – и мне вроде хода нет. Только мне все не беда! Через вентиляционные короба я дальше не пройду, а через короба с кабелями – запросто!

– Вскрывай здесь давай! Выходи из вентиляции! Переходи! Пошел!

Перевел дух. Прожег путь плазмой. Срезал панели, разделяющие этажи, спустился в застенки закрытой зоны. Непросто мне простенками к коробу с кабелями подобраться, но все не беда.

– Здесь заходи!

Задыхаясь жаром, режу железо. Изгибаюсь в спине, забираюсь в короб. Лезу в темноту и ползу в тесноту узкой западни – уже всего здесь проход… ни вдохнуть, ни выдохнуть.

– Влево! Вверх! Здесь шахта нижнего подъемника кончается! Здесь проводка над ней поверху проходит!

Черт… По горизонтали я еще прошел, а по вертикали трудно пройти – тяжело мне вверх в такой тесноте карабкаться. Напряг спину, стягивая лопатки и сводя плечи сильнее. Поднял руки распорками, подтянул колено, нашел опору сапогу. Резко выдохнул и рванул вперед – вверх.

Снова горизонталь. Снова вертикаль, снова вниз… еще и вниз головой – ведь здесь тупик, мне вперед никак не подать и ногами вниз не пройти. Черт… И снова горизонталь, и…

– Соколов, вниз!

Спускаюсь ниже, к хранилищу, через этажи. Хорошо хоть здесь я вверх головой сойти могу. Но все равно… Черт… Я весь мокрый… и мышцы сводит… и рука с поврежденными связками просто отваливается.

– С проводкой осторожнее!

С проводкой… Черт… Проводка! Черт! Как паук в паутине! Нет! Как муха! Вашу ж!..

– Соколов, свет! Сворачивайся! Давай ко мне!

Степан Петрович включил свет. Я закрыл ослепленные глаза и слетел вниз с поднятыми вверх руками, цепляясь за провода. Выбрался с объекта простенками и вылез на землю, задыхаясь. Стянул маску, скинул куртку и рухнул на еловые колючки. Распростерся перед суровым полковником на хвое и стал просить о пощаде.

– Степан Петрович, ночь пришла, и мне пора в путь.

– Куда это?

– Как куда? В постель.

– Рано. Еще раз пройдешь.

Я поднялся, отряхиваясь и затягивая голенища, – шнурки развязались.

– Да я здесь, как ломовая лошадь, вкалываю с утра до ночи и с ночи до утра!

– Ты здесь, как дохлая лошадь, вкалываешь!

– А я про что?! Сдохну я так, товарищ полковник! Мне передохнуть надо!