Боевой амулет

– Ага… маркиза. Сижу в этом гребаном «комке», словно сова в дупле. От булдосни отбиваюсь. Тут ведь только одни пьянтосы обитают. Ползают за бухлом и чипсами под закусь. А так, нормальных людей днем с огнем не видать. Вот заглянул солдатик. «Парламент» купил. Симпатичный такой парнишка. Волосы русые. В чистенькой форме, побритый. И пахло от него, между прочим, приятно, – как весьма важный факт, свидетельствующий в пользу мужчины, добавила киоскерша. – Так что вы думаете? Пошел к остановке, а там его менты и повязали…

На мгновение Верещагин опешил. Он никогда не верил, что миром правит случай. Но жизнь, а особенно жизнь боевого офицера, часто убеждала его в истинности этой догмы. Может быть, в этом заключалась какая-то высшая закономерность, не подвластная пониманию человеческого разума. Но случай слишком часто объединял разрозненные события в единый поток, который подхватывает человека и несет в неизвестном направлении навстречу судьбе. Древние называли это роком.

Быстро придя в себя, Верещагин деликатно поинтересовался:

– Он что, буянил или пьяным был?

Заученным движением, приподняв тонкую выщипанную бровь, конопатая девица отрицательно промурлыкала:

– Трезвый как стеклышко. И не хамил никому. Я же говорю, такой спокойный, вежливый парень. Немного грустный. И чем-то очень сильно озабоченный. Я подумала, что его девушка бросила. Знаете, бывают такие сучки: парень пойдет в армию служить, а она с его дружками трахается.

Капитан понятливо хмыкнул:

– Бывает.

Больше всего он боялся, что тонкая нить, оказавшаяся в его руках, окажется ложной. Что девушка говорит не о Плескачеве, заглянувшем в ее киоск за покупкой, а о ком-то другом. Он слушал не перебивая, ожидая, пока иссякнет словесный фонтан, бивший из накрашенного рта словоохотливой продавщицы. Когда это произошло, Верещагин быстро нарисовал словесный портрет сержанта. Верещагин и не подозревал, что может быть таким красноречивым. Девица слушала капитана, кивая головой, словно фарфоровый китайский болванчик.

– Да, да, это он покупал сигареты. Так вы знаете этого парня? – Ее синие глаза казались бездонными от удивления.

Девушка была настолько поражена, что поспешила сказать то, о чем через секунду пожалела:

– А я знаю, кто вашего сержанта повязал. Есть у нас один хряк. Живет недалеко и ко мне за мздой в «комок» наведывается. Его фамилия Гаглоев… Ибрагим Гаглоев. Этого ментяру все в округе боятся. И мой хозяин ему регулярно отстегивает. Приказывает, чтобы я давала ему сигареты, пиво. Не хочет связываться… – Спохватившись, она прикрыла ладошкой рот. – Только я вам этого не говорила. Ибрагишка мне голову отвернет.

Получивший сверхценную информацию, Верещагин был готов расцеловать конопатую физиономию синеглазой девицы, указавшей ему путь:

– Могила. Можешь не беспокоиться. Я ничего не слышал. – Стараясь прояснить все до конца, капитан спросил: – И давно это произошло?

Узкий лобик девушки сморщился, словно мехи тульской гармошки.

– Уже порядком времени прошло. Давно… – Вспомнив важную деталь, она добавила: – Я вот еще на что обратила внимание. Когда солдатик расплачивался, я часы его увидела. Чудные такие часы. С большим циферблатом. Наверное, дорогущие. А потом те же самые часы я у Ибрагишки заприметила. Спрашивать откуда, не стала. Я ведь не дура какая-нибудь.

Резкий хруст заставил продавщицу вздрогнуть. Вытянувшись все туловищем, она высунулась в окошко. Девушка увидела, что покупатель голыми руками смял жестяную банку, превратив ее чуть ли не в мячик для тенниса. Остатки напитка с шипением вырвались из образовавшихся в жести разломов.

Верещагин стряхнул влагу с ладони. Его темные глаза были задумчивы, губы плотно сжаты.

Глава 9

Торопиться с поисками милиционеров, прихвативших сержанта, Верещагин не стал.

Конечно, можно было сразу отправиться в управление внутренних дел, пробиться в кабинет к высокому начальнику и изложить скупые факты, услышанные от конопатой болтушки. Можно было даже посетить отдел собственной безопасности с просьбой проверить некоего Гаглоева, повязавшего ветерана чеченской войны на пути к дому.

Но, во-первых, в расследовании могли отказать или отнестись к просьбе формально. Во-вторых, мент мог все отрицать или в срочном порядке позабыть уволившегося в запас сержанта. Так что, прежде чем действовать в официальном порядке, Верещагин решил взять короткий тайм-аут и хорошенько подумать. Прежде всего его смущал страх, которым буквально была окутана фамилия Гаглоева.

Тетя Вера, как оказалось, тоже хорошо знала вышеупомянутого мента. Но на расспросы она отвечала неохотно, через силу выдавливая из себя скупые сведения. Было заметно, что женщине неприятно говорить о соседе в милицейской форме.