Боевой устав эльфа

Помогая друг другу, Федор и Фундис ринулись наперерез армаде. Они едва успели вклиниться между шмаком и последним килботом. Туго натянутые ремни мотались влево и вправо на высоте нескольких локтей от воды. Подгадав момент, когда волна поднимет их повыше, Федор мощно толкнул маджаи вверх. Модные сандалии, конечно при этом канули в воды Донигартена, но это была лишь досадная мелочь.

– Держись! – заорал он.

Фундис успела ухватиться за ремень. На следующей волне Федор рванулся сам, уцепился рядом с девушкой.

А дальше для победителей Ямы Кровавой слизи оказалось все сравнительно просто. Фундис обвила комиссара ногами, словно сборщик спор ножку гриба, злобно сказала «Идиот проклятый, чтоб ты утонул!», страстно поцеловала – и они, дружно перебирая руками, полезли на последний килбот.

Глава 10

Главной достопримечательностью Северного порта Мензоберранзана являлась статуя писающей девочки. Несмотря на довольно скромные размеры – всего каких-то десять локтей высоты – ее было видно издалека. В первую очередь из-за сверкающих как зеркало ягодиц, прикосновение к которым сулило удачу в делах и магии, богатство и покровительство Паучьей Королевы. Разумеется, все, кто прибывал морем в этот наиболее могущественный и известный город Подтеменья, с энтузиазмом терли чудодейственную попу медной «крохи». В том числе носами и щеками, так как именно такой способ считался наиболее действенным.

Борька оставил армаду за дюжину миль до берега. На прощанье он отрывисто рявкнул, после чего, подняв хвостом гигантский веер брызг, скрылся в пучине. Видимо, опасался заплывать в прибрежные воды. Его напитанный магией организм наверняка заинтересовал бы мензян, прославленных чародеев, особо изощренных в кровавых обрядах. И хотя китобойного флота у Мензоберранзана не было, но ради драгоценной добычи Великие Дома вполне могли отправить на охоту боевые галеры.

Будто нарочно, в момент расставания установился полный штиль. До порта ополченцы были вынуждены идти на веслах, однако испытания не закончились и на этом. Кюбернет через своего посыльного затребовал чересчур большую сумму за места в центральном доке, поэтому Куузатт решил пришвартоваться у самой оконечности причала. Аренда места там стоила гроши, но полностью отсутствовали грузоподъемные механизмы. Разгружать корабли пришлось вручную.

Зак и Федор, как прославленные силачи, взяли на себя самую трудную работу – подъем мешков и корзин из трюмов. Наверху тяжести принимали Нуггар и Боксугр, остальные перетаскивали грузы в помещения складов. Фундис, Хино и Куузатт отправились выправлять бумаги и искать место для лагеря. Командовать осталась одна из послушниц Ллот – девица вздорная и голосистая. Над причалом то и дело звучало хлопанье ее бича, звенели пронзительные крики:

– Эй, носатый, раптор тебя раздери! Держи ровнее, рассыплешь! Вы там, в трюме! Заснули, что ли? Пошевеливайтесь!

Разгрузка затянулась до вечера, в основном из-за полусонных черепах. Если бы не помощь могучего Ил-Лаарта, с громоздкими тихоходами вообще могли бы провозиться до утра.

Все смертельно вымотались, даже послушница охрипла. Единственной отрадой уставших ополченцев стало то, что после трудов их встретил оборудованный лагерь и горячая пища. Маджаи удалось занять под базу пустующее помещение мануфактурного склада. Туда не задували пронизывающие морские ветры и не могла проникнуть вороватая портовая шваль.

После ужина комдив провел инспекцию имущества и перекличку личного состава своей «сотни». Тут же выяснился прискорбный факт – во время шторма сгинул один из золотоискателей. Никто не заметил, когда его смыла злая волна, никто не кинулся в бушующее море, чтоб спасти беднягу. Потянуло какой-то запредельной жутью: погибший был предпоследним гоблином, выступившим в поход из Ксакбурра. От всего первоначального состава экспедиции остались лишь комдив с комиссаром, Отож да Нуггар, не считая примазавшихся в Новом Шагоране маркитанток, Клюш и Пунай.

Скорбящие гоблины помянули героя стаканчиком-другим перцовой настойки и спели полюбившуюся ему балладу о девушке-дроу, что из-за предательства светлого эльфа бросилась в озеро и превратилась после утопления в ядовитую змею.

Влага наворачивалась на глаза даже суровым эльфийским воительницам, когда солист Цаво выводил жалобно тоненьким голосом:

– А вот на дне она очну-улась, глядь – нету ручек, не-ету ног! А есть лишь хво-остик полосатый. И острый, будто бы клино-ок…

Однако финал баллады осушил слушателям слезы и вернул веру в справедливость. Гоблинский хор грозно и недвусмысленно подвел черту под страданиями девушки:

– Но тут ее кривы-ые зубы впились изменнику в хорхо-ой! И закричал он, как виверна… И рухнул в омут го-олово-ой!..

Стволов, не принимавший участия в вокальных упражнениях, поднял глаза на Фундис. Маджаи смотрела на него с какой-то подозрительной задумчивостью. Заметив взгляд опального фаворита, она усмехнулась и щелкнула зубами.

* * *