Боевые асы наркома

– Смотря для чего, – пожал Коган плечами, с интересом разглядывая Петро. – Я думаю, что партизаны вернутся к мирным делам, восстанавливать хозяйство будут. Среди них ведь пахари, трактористы, шахтеры, учителя, строители. Немцев прогонят, так работы у всех будет невпроворот. Больницы нужны, школы детишкам, жилье людям. Пахать надо и сеять, заводы восстанавливать.

– Вот это точно, – с довольным видом отозвался Петро и даже глаза от удовольствия зажмурил.

– А кто захочет, так тот в армию вступит и погонит дальше врага с нашей земли. Ну, а ты для чего хочешь оружие при себе оставить, сохранить свою лесную армию? Какие у тебя цели, Петро?

– Я так думаю, что сначала надо перебить тех, кто с фашистами сотрудничал, кто родину им продавал. Тут наши цели с Красной армией сходятся.

– Ладно, на ближайшую перспективу меня твои цели устраивают, – рассмеялся Коган. – Только ты уточни, бойцы все, как один, с тобой остались и все, как один, согласились сражаться с «бандеровцами»?

– Нет, конечно. Некоторые ушли, потому что не разделяют нашего мнения. Другие ушли просто по домам, потому что надоело по лесам сидеть и ревматизм зарабатывать. Остались те, кто не хочет складывать оружия.

– А вот это плохо, Петро. Значит, ушли несогласные. Свободно, с оружием ушли?

– Я гарантировал каждому жизнь и свободу. Только так можно было избежать потасовки и стрельбы. У каждого своя воля.

В землянку вернулся Вихор. Сев рядом с сыном, он похлопал его по спине. Коган поинтересовался, а как Леонтий относится к тому, что Петро отпустил из отряда свободно, да еще с оружием, тех, кто был откровенным сторонником «бандеровцев» и обязательно к ним примкнет, чтобы истреблять тех, кто будет встречать с цветами Красную армию. Леонтий серьезно посмотрел на Когана, потом спросил:

– А ты считаешь, что они соберут силы и вернутся, чтобы перебить нас? Так мы же не враги им!

– Быстро ты все забыл, Вихор, – покачал Коган головой. – Сколько лет их настраивали на вражду с русскими, сколько лет им долбили, что Украина для украинцев и ни для кого больше, что все враги, все испокон веков Украину притесняли! А как мы сюда с тобой прорывались, когда «бандеровцы» нас бросили в лесу, когда твои парни под пулеметами падали? Слишком плохую услугу тебе и Петро оказывает ветер свободы, который вы сами себе придумали и вдыхаете его. Расслабились?

– Ты что, думаешь, что они вернутся? – хмуро спросил Вихор.

– Обязательно. Им кровь нужна, ваша в том числе. Так что посты по периметру удвойте, бойцов соберите, дисциплину снова наладьте. Пусть каждый будет готов сражаться. А нам с вами надо определить, где и какие в лесах базы «бандеровцев» есть. Откуда нам ждать нападения.

Петро расстелил на столе карту, и все трое склонились над ней. Леонтий взял карандаш и тыльной стороной обвел лес километрах в десяти севернее.

– Вот здесь закладывалась база на случай отступления немцев. Там и оружие, и боеприпасы. И землянок нарыто человек на пятьсот бойцов. И продуктов заготовлено чуть ли не на всю зиму.

– А еще вот здесь, – постучал пальцем Петро по карте, южнее Харькова. – Я там с месяц назад был. Видел, как тоже рубили лес, бревна заготавливали, рыли землянки и схроны. Я еще удивился, а для чего? Ведь вроде всегда тактика была действовать небольшими группами, в схронах человек по десять, по двадцать находиться. Делается так для того, чтобы распылить силы и чтобы в нужный момент быстро их собрать.

– Я могу вам объяснить, для чего это, – ответил Коган. – Немцы оставляют для УПА оружие, чтобы мы сражались с Красной армией. И такие базы закладываются именно для больших групп, и там большие запасы делаются и оружия, и продовольствия. Нашими руками хотят Красной армии в тылу кровь пустить, чтобы немцы спокойно отошли и чтобы Красная армия в Польшу не вошла, чтобы с нами здесь воевала. Изменилась тактика. Заокеанские кураторы ее решили изменить. Нас никто не спрашивает, мы для них разменная монета.

Оксана шла по полю и смотрела вперед перед собой, но глаза ее казались Андрею невидящими. Вчера похоронили ее отца. И после похорон девушка вышла к реке и сидела на высоком берегу всю ночь, глядя куда-то вдаль. Или на звезды, или на лес за рекой, или внутрь себя. Видела ли, понимала ли, ощущала ли она, что Андрей все это время находился рядом с нею? Юноша не пытался заговорить с Оксаной, не пытался обратить на себя внимание. Он просто был рядом с нею. После пережитого Андрею было страшно сидеть дома и видеть свою мать. Ему казалось, что она прочтет все по его глазам и ужаснется тому, где был ее сын и что он делал. А Оксана знала, и от этого было легче. Это как будто их совместная тайна, общая их душевная боль. Только вот нужен ли он Оксане или уже нет? Может быть, она прокляла любимого, виня его в смерти отца.