Денис Прохор

Боевые монтеры

В Барашки Малые прибыли вслед за рассветом, набухшим солнцем, дождями и тучами. Филоненко, Руденко, Стеценко и Пальцапупа. Электромонтеры на ремонтной машине. С инструментами и целым змеиным выводком проводов в квадратном фургоне. Еще у каждого калаш на уютно подогнанном ремне. Такой натюрморт срисовали время и воля. Электромонтеры, все как один, были гражданами ЛНР. Барашки Малые обретались на самом юго-восточном краю Харьковской области. Отсюда в Россию через зеленое озимое поле. В ЛНР минут 20 по недавно разминированной трассе. А на Украину теперь было не модно и не зачем. Как в воскресный выпуск «Украiньского слова» от 1942 года прогуляться. Тем майским-премайским утром Филоненко, Руденко, Стеценко и Пальцапупа заехали в Барашки Малые по однозначному, как нож хулигана, поводу. Украина отрубила от электричества всю южную Харьковщину. Именно по этой логичной причине (Украина украинцам потушила свет) добрым русским людям: Филоненко, Руденко, Стеценко и Пальцапупе пришлось по кипящей от солнца росе, через зеленое озимое поле, тащить провода за электрической пайкой к маме. А куда еще? К полудню управились. Дали свет в Барашках Малых и далее по списку. Вплоть до Купянска и города-героя Изюма. Прояснили немного стародавний Изюмский шлях.

– Надо бы по селу пройтись. – сказал Филоненко. Старший в бригаде. – Еды набрали, как будто нас не 4, а 404.

Покушали, поехали. Барашки Малые свой кусок войны хапнули порядочно. Богатые дома здесь при Кравчуке закончились, а теперь и целых почти не осталось. В обычном, земном смысле это село никакой важности из себя не представляло, а вот в военном смысл в нем присутствовал. Седлали Барашки Малые стратегическую автодорогу. Она шла через село, потом через зеленое озимое поле, толстела, хорошела, обрастала настоящими городами, широкими реками, высокими горами, заводами и фабриками, большими и малыми народами и заканчивалась, упираясь в бухту Золотого Рога напротив острова Русский. Филоненко, Стеценко, Руденко и Пальцапупа видели этот путь, знали про него и ехали по нему 8 год. Люди в селе кое-где оставались, но это были люди особого военного времени. Те, кто не захотел, не успел или рефлекторно исповедовал дзен. Дети малые, пенсионеры такие же, собаки, кошки и велосипеды, велосипеды, велосипеды. Украина, вообще, страна-велосипед во всех измерениях.

– Вам Нлавы не нужны, хлопцы. У меня в хлеву корову негде поставить. – Дед стоял на краю дороги. Держал в руке пакет с тушенкой и хлебом. Его передал деду Стеценко. Самый добрый.

– Гранатометы, что ли? – переспросил Руденко. Самый догадливый.

– Ну.

– Откуда, деда?

– Наши… Тьфу. Наши, которые теперь не наши оставили. Я говорю у меня корова. А они говорят у нас война.

– Корова и война. 2 вещи не совместные. – вздохнул Пальцапупа. Самый умный и красивый.

– Корова совсем совместная. – не уступил старик. – Так что? Брать будете?

Все посмотрели на Филоненко.

– Надо посмотреть. – наконец выдал самый старший. – Не убудет же?

– Не убудет. – согласились все разом.

Ремонтёрку поставили на обочине. Рядом с полупьяным и чахлым забором. Прошли за дедом мимо беленой хатынки с синими окошками. Дед поставил пакет с едой на зеленую траву. Снял с толстых петель деревянный граненый запор и поволок в сторону тяжелую и скрипучую дверь.

– Темно и ничего не видно. – сказал Руденко.

– Так света и нет. – ответил дед.

– Так свет же и есть. – возразил Пальцапупа. – Включай.