Бог и Его образ. Очерк библейского богословия

Затем он затрагивает причины запрета. Ева передает слова Бога:"не ешьте, чтобы не умереть вам". Змей сразу поправляет, т.е. искажает смысл: "знает Бог, вы не умрете. Но Бог сказал, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, судить, что есть добро и зло". На Еву это произвело сильное впечатление: "Как же так? Я поверила, что плоды этого дерева принесут мне смерть. Я доверилась Богу, как отцу, оберегающему неразумное дитя от огня. Он сказал мне: не прикасайся к этому дереву, чтобы не умереть. Но вот, змей дает мне понять, будто у Него другие мотивы. Если верить змею, Бог поступает как деспот, который ревностно оберегает Свою власть и не желает, чтобы кто другой получил возможность оценивать добро и зло, ибо это Его привилегия. Он хочет быть единственным властелином [30]

, и сотворенные им создания должны находиться у Него в подчинении. Но одно из них указывает мне на дверь, открыв которую, я стану богом. Бог знает и боится этого. Он закрывает мне доступ к божественности, подобно Синей Бороде с его комнатой за семью замками".

От древа к устам

 Итак, Ева обеспокоена:"Разумно ли говорит змей или только злословит? Действительно ли я была неправа, когда думала, что Бог хочет мне добра и оберегает меня от смертельной опасности, которую я ношу в себе?" Сомнение прокралось в ее душу. Ответственна ли она за это? Сомнение в ее душу заронил змей, змей-искуситель. Но посмотрим, что было дальше:"Тогда увидела жена..." Почему только тогда? - Потому что это - результат искушения. "Тогда увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание". Воображение ее взыграло, оно придало дереву притягательную силу [31]

. "А что если плоды дерева действительно сделают меня богом?" Вот что стало особенно привлекать Еву с того момента, как ее душа узнала такую возможность! От разыгравшегося воображения закружилась голова, утратилось понимание истинных ценностей и стало неясно, нужно ли освобождаться от власти деспотичного и ревнивого Бога или надо подчиниться запрету предусмотрительного отца, заботящегося о жизни безрассудного ребенка. Головокружение выбивает из-под ног почву, и она падает так, как падают при головокружении. Ноги становятся ватными - воля слабеет. Она срывает плод и вкушает его.

Как только она вкусила плод, вдруг вспомнила о муже и быстро направилась к нему, чтобы не быть одинокой в опасном предприятии. Она сказала себе: что может с ним случиться? И тотчас ее пронзила дрожь от совершенного проступка: надо, чтобы и муж сделал то же самое. Умирать, так вместе, быть богами - тоже вместе; что бы ни случилось - мы должны быть вместе. Мужу никогда и в голову не приходила мысль вкусить плод с этого дерева. Он не обладал таким воображением: он даже не мог предположить, что змей может вскружить голову жене, хотя он и был рядом с ней. Так, от одной инициативы пали двое. Поражает тонкость повествования: "И он ел. И открылись глаза у обоих"! Вот оно, новое знание, о котором пророчествовал змей: вы будете, как боги, которые различают добро и зло. Через это знание обретается божественность; "и открылись глаза у обоих... и узнали они (затем это маленькое падение), что наги". Да, они получили новое знание, но не то, которого ожидали.

Ответственность?

Прежде чем рассмотреть последствия грехопадения, попытаемся затронуть вопрос об ответственности. Действительно, несет ли соблазненная Ева ответственность за сомнение, закравшееся в ее душу и воздействовавшее на ее воображение, или она ответственна за поступок, вызванный сомнением, которое не оставляло ее и ослабляло ее волю, которое довело ее до головокружения, и она, привлекаемая плодом, сорвала и ела его? За что же она несет ответственность? Я думаю, что она ответственна не за то, что усомнилась, и не за то, что совершила проступок, но за то, что поддалась очарованию сомнения и обласкала его в себе. Она ответственна за то, что сознательно удерживала в себе сомнение относительно мотивов запрета Бога, она позволяла себе мысленно возвращаться к нему, и это доставляло ей удовольствие, так как открывало перед ней возможности, нашептанные змеем. Услышать - это еще не проступок, действовать - это также не проступок, вина начинается тогда, когда начинаешь внимательно прислушиваться, начинаешь проигрывать в себе услышанную возможность, забыв в это время весь свой повседневный опыт общения с Богом, Его участие в жизни, отношение Бога к творению, и, наконец, склоняешься к самой невероятной, к самой страшной мысли, что ты - лишь игрушка в руках Бога. [32]