Бог. Истина. Кривды. Размышления церковного дипломата

Вполне себе рыночная на сегодняшний день страна не отказалась от социалистического идентитета – и, похоже, в результате только выиграла, как и Китай. Не пошла по пути радикальных ломок и «перестроек», соблюла пятиконечные звезды в символике и бюсты Хо Ши Мина на улицах. А главное, сохранила способность просеивать внешние влияния – экономические, политические, религиозные. При этом небольшая православная община, созданная славянскими мигрантами, чувствует себя в стране вполне комфортно. Как-то побывал в одном из центров ее возникновения – на предприятии «Вьетсовпетро» в Хошимине, где компактно живет значительное число наших соотечественников.

Служил Пасху во Вьетнаме, на нефтяной базе. Люди там в основном русские, но от Церкви далекие. Литургия совершалась в культурном центре – здании, плотно окруженном магазинами и летними закусочными. Идем крестным ходом. Мужики, отрываясь от пива, смотрят на нас примерно так, как будто бы мимо шел слон или летела тарелка с гуманоидами. Один другому:

– Ничего себе… Не, это что, взаправду?

– А я вообще не понял. Во чего бывает…[73]

Есть, конечно, и родовые пятна системы советского типа, сочетающиеся с восточными традициями. Чиновники могут придумать для иностранцев массу хитростей – но, чтобы их обойти, достаточно знать надежного посредника, который передаст кому надо весьма умеренную мзду. Народ живет очень небогато – и подчас стремится эмигрировать (более трех миллионов вьетнамцев уже живет за рубежом) либо пристроиться в ресторанно-туристическом бизнесе. Он, правда, имеет непривычный для нас колорит. Помню, как в довольно дорогом и цивилизованном по местным меркам кафе официанты сначала минут пятнадцать лаялись друг с другом, а потом один из них начал стричь ногти на ногах – естественно, прямо в зале.

Вьетнамскую кухню я в высшей степени приемлю – но не во Вьетнаме. Наверное, все-таки пристрастиям к аутентичной пище есть предел. Настоящая вьетнамская еда часто бывает слишком кислой – по крайней мере для меня – и слишком пересыпанной довольно безвкусной зеленью. А вот в Брюсселе моим любимым местом был как раз вьетнамский ресторанчик – совсем дешевый, практически столовая. Там делают потрясающий суп с мясными и креветочными вонтонами, бобовыми проростками, свининой, курицей, утиными шкурками, умеренным количеством зелени – всего ингредиентов около двадцати. Приезжая в бельгийскую столицу, даже поздним вечером, я сразу устремлялся в это место. Закупаюсь «вьетнамщиной» и сейчас – в комплексе «Ханой-Москва», где живут и работают в основном выходцы из Вьетнама, но пища все-таки приемлема и для нас немощных.

Камбоджа

Местные жители все время что-то делают: работают на рисовых полях, торгуют всякой всячиной, обрабатывают дерево… Увы, уровень жизни от этого растет не сильно: оплата за тяжелый труд в подобных странах специально поддерживается архитекторами «мировой экономики» на уровне обеспечения полуголодной жизни, в то время как безделье, например, еврочиновников оплачивается весьма высоко. Апологеты равенства и братства закрепили самое кричащее неравенство в мировых масштабах. Текстиль, произведенный в Камбодже, продается по всему миру – и лишь несколько процентов его цены идет «низовому» производителю.

Конечно, страну надолго подкосил жесточайший ультракоммунистический режим Пол Пота. Даже пожилые кхмеры, входившие в «элиту» 70-х годов, вспоминают сего лидера без особого почтения. Что ему удалось – так это переселить людей из городов в деревню. Произвести деурбанизацию сегодня практически невозможно без жестких, силовых политических решений. Но заставить бывшего городского жителя работать в сельском хозяйстве нереально – да и сам такой труд из-за новых технологий скоро станет маловостребован. Нужны другие решения – но они нужны, потому что гиперурбанизированный народ непременно вырождается и гибнет.

Социологические исследования, проведенные в 2015 году, вскрыли массовый потенциал переселения жителей больших городов за пределы мегаполисов.