Бог Кальмар. Внезапное вторжение

А еще там был экипаж. Вокруг Эйнштейна с Карстерсом по палубе рассыпались сотни моряков, и еще невесть сколько свисало со снастей, словно обезьяны в джунглях. Британские матросы соседствовали с викингами, глядевшими поверх голов хозяев китайских джонок. Испанские щеголи соперничали за место с американскими работорговцами, в то время как держащиеся подчеркнуто официально немецкие офицеры избегали всяческих контактов с австралийскими контрабандистами и эскимосскими китобоями. Темной ночью, когда с моря накатывает туман, принося с собой запах соли и гниющей рыбы, эти люди могли бы сойти за обычных моряков. Но только в том случае, если увидевший их находился бы под одуряющим воздействием запрещенного наркотика лауданум[25]. Их одежда висела лохмотьями; угрюмые, грязные, вонючие, частично разложившиеся, с печатью ужасных преступлений на каждом небритом лице — вот что представляла собой эта компания. У некоторых были перерезаны глотки, другие имели вытянутые шеи висельников; попадались и такие, кто расхаживал с ножом в спине и с выглядывающим спереди из-под рубахи острием.

Только один моряк не имел видимых увечий — рослый бугай, стоявший чуть в стороне от плотоядной толпы убийц. На нем были сапоги с отворотами, кожаные штаны, желтая шелковая рубашка и грязная красная косынка на голове. Шрам превратил его левый глаз в мертвый белый шар, а в правом ухе сверкало толстое золотое кольцо. И профессор, и лорд в этом босяцком шике сразу узнали пирата из прошлого века.

— Гляди-ка, да вы отличная парочка! — прорычал здоровяк, уперев кулачища в бока. — Никак не думал дожить до того дня, когда какой-нибудь чертов дурак попросит принять его на борт этого плавучего осколка ада, но вот же — вас целых двое! Хотя, полагаю, один человек на такую глупость в жизни бы не пошел.

— Эй, послушайте… — начал было угрожающим тоном лорд Карстерс.

— Извините, но вы, случайно, не капитан Пауль ван дер Деккен с «Летучего Голландца»? — перебил его, подходя поближе, профессор Эйнштейн.

— Нет! — нахмурился пират, размахивая узловатым кулаком. — Меня звать Джон Бонатер — Рыжий Джон для таких, как ты. И даже будь я капитаном, тебе бы все равно не обломилось с этого ничего хорошего! Твоя душа уже наша! — и он с дьявольским смешком показал наверх.

Эйнштейн и Карстерс дружно подняли головы и ахнули. Высоко среди снастей на узловатой веревке висел Феликс Эйнштейн. Но в петле болталась более молодая версия профессора, и на лице у него было такое же выражение безграничного горя, каким отличались физиономии остального экипажа.

— Постарайтесь ускорить дело, ладно? — крикнула профессору душа. — Тут необыкновенно неудобно.

— Лады, — ответил телесный профессор, отчаянно махнув рукой.

Вновь обретя прежний апломб, проф. Эйнштейн обратился к пирату:

— На данный момент я не сильно заинтересован в этом. Дело, которое я хочу обсудить с капитаном, касается совсем иного. Можно нам увидеться с ним?

Ткнув себя пальцем в грудь, Рыжий Джон рявкнул:

— С капитаном никто не встречается! Даже такие фрукты, как вы двое!

— А почему нет? — просто спросил Эйнштейн.

— Потому что я так сказал! — вызывающе крикнул Рыжий Джон. — Вот почему!

Зловеще посмеиваясь, экипаж выразил согласие враждебным ропотом.

Лорд Карстерс откашлялся в кулак, привлекая к себе внимание.

— Да, но понимаете, — громко и отчетливо произнес он, — мы желаем говорить с капитаном этого корабля, а не с каким-то сифилитичным, липкопалым, красноносым молокососом-пьянчугой.

При этих словах все члены экипажа разом побледнели. Мертвенно-белая кожа пирата, наоборот, чуть порозовела от ярости, и он с воплем выхватил заткнутую за пояс абордажную саблю.

— Черт побери! — крикнул Рыжий Джон, и на его трупных губах появились клочья пены. — Дайте ему шпагу! Я изрублю тебя на такие мелкие кусочки, что даже крысы тобой побрезгуют! Шпагу ему, я сказал!

Из толпы к лорду Карстерсу полетел, вращаясь в воздухе, шамшер[26]. Исследователь с невозмутимым видом ловко поймал оружие за рукоять и сделал несколько пробных взмахов.

— Хм, дешевая сингапурская сталь, 1820-е годы, — поморщившись, пробормотал лорд. — С неважным балансом и плохим лезвием.

Из толпы моряков раздался неохотный ропот одобрения.

— И если победа будет за мной, я увижу капитана? — спросил Карстерс, скидывая с плеча ремень и опуская тяжелую парусиновую сумку на палубу.

Стаскивая с себя шелковую рубашку, Рыжий Джон рассмеялся лающим смехом; когда он бросил одежду на палубу, открылась зияющая в груди дыра.

— Если победа будет за тобой? О, да, если победа будет за тобой. Но это будет бой насмерть, ты, целующийся с испанцами ублюдок, а мое мимолетное знакомство с полуфунтовым французским ядром дает мне небольшое преимущество, тебе не кажется?

Показывая, как ему скучно, лорд Карстерс подавил зевок.

Без предупреждения пират прыгнул вперед, бешено размахивая абордажной саблей в очевидной попытке расправиться с противником по-быстрому. Но Карстерс легко отбил атаку гибким движением запястья и воткнул острие шамшера глубоко в левое плечо пирата. Не ожидавший такого Рыжий Джон отскочил назад.