Бог не играет в кости

Попасть в здание можно только со двора, наполовину занятого легковушками и микроавтобусами всех мастей. Над проходной висит видавшая виды камера, но даже непосвященному человеку ясно, что она не работает. За входными дверями в дальнем конце небольшого холла виднеется лестница. Сам холл посередине поделен металлическим ограждением — этаким Рубиконом, над которым властвует пост охраны — массивная будка с вечно дремлющим пожилым сторожем.

На первый взгляд, это самое обыкновенное учреждение, полное старых дев и не вписавшихся в рынок клерков, лентяйничающих за государственный счет по мнению москвичей. Мало ли таких «контор» с невнятной аббревиатурой над входом в центре Москвы? К ним давно привыкли и перестали обращать на них внимание. И невдомек несведущему человеку, что множество современных миниатюрных камер передают информацию на настоящий, скрытый от постороннего взгляда пост с вооруженной охраной. А в недрах экс-заводика теперь прячутся современный аналитический центр, оснащенный мощнейшими компьютерами, криминалистическая лаборатория, высокотехнологичный медицинский центр и два тренажерных зала. Под крышей, на чердаке, расположились центры связи и компьютерного моделирования, в подвале — стрельбище, оружейный склад и два полигона, где нас гоняют дважды в неделю. Даже аналитиков.

Работать у Ремезова — большая честь. Шеф лично отбирает кандидатов, приглядываясь к ним не один год. Но лишь попав в отдел, мы понимаем, насколько серьезное и интересное дело нам доверено.

Для меня до сих пор остается загадкой, что в свое время полковник Ремезов сумел разглядеть в худенькой четверокурснице технического университета. Но разглядел. Ибо сначала мне предложили пройти двухгодичное обучение в специализированной академии, а затем пригласили в отдел.

Я нисколько не слукавлю, если скажу, что отдел, руководимый полковником Ремезовым, представляет собой удивительное образование. Каждый из его сотрудников отличается высоким интеллектом, отменной физической формой и устойчивой психикой. И каждый имеет свою «фишку» — какое-либо редкое умение или выдающуюся особенность. Среди нас есть аналитики-интеллектуалы, способные разобраться в любой, даже самой запутанной проблеме, отличные психологи и даже гипнологи, компьютерные спецы, общающиеся «на ты» с любой техникой, мастера перевоплощений, актерским способностям которых могли бы позавидовать заслуженные артисты столичных театров. Умело тасуя нас, словно карточную колоду, шеф всегда может собрать отличную команду, способную решить любую задачу. Вместе мы можем все. Ну или почти все.

Я говорю «мы», хотя все вышесказанное относится к моей персоне в наименьшей степени. Я еще многому учусь, но очень надеюсь, что когда-нибудь и меня назовут элитой служб безопасности страны. Как Светлану Михайлову и Леонида Ганича, занятых подготовкой нынешней операции. Они действительно редкие умницы и знатоки своего дела.

Светлана — психолог. Но не только. Она разрабатывает профиль — новую личность — для каждого сотрудника отдела, которому предстоит работа под прикрытием: биографию, несуществующих друзей и родственников, видимость деятельности в соц. сетях, привычки и особенности, делающие придуманную личину реалистичной. Учитывается каждая мелочь. Профиль всегда подготавливается заранее. Бывали случаи, когда агент так ни разу и не воспользовался им. Но иначе нельзя. Вот, к примеру, как сейчас — разве можно было подготовить документы, придумать правдивую биографию, сделать массу других неотложных вещей всего за несколько часов? А если вдруг кто-то решит меня проверить? За то время, которым мы располагали, можно было лишь внести небольшие уточнения, добавить последние штрихи и расставить акценты, как, например, мой новый гардероб, который Светлана собрала с большим мастерством.

Именно она снаряжала меня сегодня в дорогу. Ее усилиями из Анны Уманской, старшего лейтенанта ФСБ, я превратилась в Анну Шнайдер — внештатного сотрудника Интерпола, немку с чешскими корнями и весьма легкомысленным характером.

Почему так сложно? Для мирового сообщества крушение аргентинского самолета никоим боком не касалось нашей страны, у России в этом деле не было и не могло быть своих интересов. И российский специалист никак не мог попасть в комиссию по расследованию катастрофы. А если бы таковое вдруг случилось, то сей факт неминуемо насторожил все спецслужбы мира и вызвал нервный срыв у конспирологов.