Бог ненавидит нас всех

Я тоже делаю глубокий вдох. Давай, приятель, соберись, подбадриваю я себя.

— Мне двадцать лет, — начинаю я. — В этом возрасте, как говорят, человек пытается понять, кто он и чего хочет добиться в жизни. Вот я и пытаюсь. Иду по жизни по велению сердца. Занимаюсь лишь тем, что мне интересно, утоляю, так сказать, «жажду странствий». Следуя заповедям этой нехитрой, но мудрой философии, я обратил было свой взор на индустрию общественного питания. Впрочем, очень скоро выяснилось, что это не совсем та сфера деятельности, которая могла бы по-настоящему увлечь меня. Я стал это понимать еще до некоторых инцидентов — точнее сказать, одного инцидента, ставшего следствием обычного юношеского избытка чувств. Так вот, этот инцидент нанес серьезный, если не сказать непоправимый, ущерб моим перспективам в данном секторе экономики. Другим предметом моего постоянного интереса является противоположный пол — девчонки, то есть женщины, дамы. Не могу не похвастаться — и уверяю вас, это похвальба будет вполне обоснованной, — что на этом поприще я достиг несколько больших успехов, чем в сфере общественного питания. В общем, в постели я не промах — по крайней мере так говорят. Нет, я серьезно — если хотите, могу и рекомендации предоставить. Ну, кроме как от моей последней подружки. Тут дело такое получилось: сам не знаю почему, она меня ножом полоснула, да и к тому времени успела на редкость задолбать бесконечными скандалами. В общем, проблемы с этой девчонкой, да и моя нынешняя работа — сейчас я леплю фигурные тортики из мороженого, в форме всяких рыбок и прочей морской живности, — все это способствует тому, что мои контакты с девушками становятся менее частыми и не столь результативными, как раньше. Что, в свою очередь, служит развитию преждевременного для столь юного возраста излишне циничного отношения к жизни.

Вот только на самом деле ни хрена подобного я ему не говорю. А выдавливаю пару общих фраз — мол, парень я надежный, доверять мне можно, работать хочу и умею.

— Похоже, ты умеешь держать язык за зубами, — говорит мне Первосвященник.

Я утвердительно киваю в ответ. Через двадцать минут я выхожу на улицу, получив-таки новую работу, которая обещает быть непыльной и весьма неплохо оплачиваемой. Так что — пошел-ка ты в самую глубокую задницу, Том Карвел. Лишь когда я оказываюсь в электричке, уносящей меня обратно на Лонг-Айленд, до меня вдруг доходит, что я напрочь забыл купить дяде Марвину его чертову траву.

Глава 3

— А вдруг человек может настолько поумнеть, что ему больше и секса не захочется, — говорит мне Тана.

На ней майка и мужские спортивные трусы. Стоит она передо мной, согнувшись в три погибели, но не подумайте ничего такого — йога как йога, упражнение как упражнение. На этот факультатив она записалась у себя в университете.

— Слава богу, мне до такого уровня интеллекта далеко, — говорю ей я. — Кстати, у вас в Корнеле так принято — заниматься йогой в нижнем белье?

— Нет, у нас там принято, чтобы девушки приходили в лайкре и стрингах. Как бы узнать насчет ума и секса? Спросить, что ли, кого из умных?

Я сижу на краю ее розового письменного стола, в который уже раз изучая коллаж из смазливых поп-звезд и прочих подростковых идолов, украшающий ее доску для напоминаний и записок столько, сколько я Тану знаю.

— Ну, я, конечно, уже не студент, но мой опыт подсказывает, что мужчина напрягает мозги для того, чтобы получить секса больше, а никак не меньше.

— Понимаешь, Гленн — он такой… ну просто такой умный… — говорит она с восторженным придыханием (если, конечно, это не элемент упражнения).

— Ты уж извини, но, по-моему, он просто дурак, если не хочет секса с тобой.

— Сам ты дурак. Знаешь, какой у него диплом? Ни много ни мало по прикладной семиотике.

— Не буду утверждать, что хорошо разбираюсь в этой теме. Вот если бы прикладная спермиотика…

— Опять ты стебешься, — говорит она, сгибаясь и пытаясь дотянуться до пальцев ног, — над тем, что просто выше твоего понимания.

— И не говори, подруга. В этом вся моя жизнь.

— Жаль, что ты не слышал, как он о своей науке рассказывает. Я завожусь от одного перечисления этих авторов. — Тана разгибается и идет в мою сторону, утрированно-зазывно покачивая бедрами. — Лакан… Деррида… Фуко… — Я одобрительно рычу и подаюсь ей навстречу, Тана мгновенно меняет тему. — Ну ладно, хватит о моих проблемах, — говорит она, мгновенно подобравшись и сложив руки на груди. — Давай выкладывай, кто у тебя сейчас в качестве дежурной дырки.

— Ругается, как матрос, — это прямо про тебя сказано.

— Давай-давай, колись. Неужели все та же официантка? Как она, кстати, поживает? Ну, я имею в виду ту блондинку с шелковистыми волосами и сиськами торчком.

— А, ты про Хейди, — говорю я.

Мое последнее летнее увлечение. Встречались мы обычно после ее работы, то есть после вечерней официантской смены у «Беннигана». От ее роскошных шелковистых волос разило прокисшим пивом и табаком. Даже ее сиськи и те не торчали, а висели от усталости.

— Да как-то с нею не заладилось, — сообщаю я Тане.