Бог пятничного вечера

Поставленный на недосягаемое и прочное основание знак возвышался не меньше чем на двадцать футов. К моему еще большему смущению, город за немалые деньги налогоплательщиков заказал бронзовую статую, изображавшую меня в завершающей стадии броска. Вместе с основанием высота статуи составляла десять футов, а весила она около тонны. В день открытия в окружении журналистов и почти всех жителей Гарди и его окрестностей мэр вручил мне позолоченный ключ от города и попросил сказать несколько слов. В ту ночь мы с Одри забрались на основание знака с тыльной стороны, сидели наверху, болтая ногами над буквой «Т» в слове «Ракета», и ели клубнику.

Блеск быстро потускнел.

Во время суда кто-то краской из баллончика написал: «Номер 1 в драфте НФЛ и аттестованный насильник». После моего осуждения перед городским советом встал вопрос: что делать со щитом? И, учитывая граффити, ждать было нельзя. Совет проголосовал убрать щит, но в отношении статуи мнения разделились. Обе стороны согласились, что я опозорил город, но одна половина считала, что, принимая во внимание расходы, городу следует просто переименовать статую в честь «футболиста» и воспринимать ее как простое признание величия игры. Сделать, так сказать, лимонад. Этот аргумент победил, и проигравшая сторона быстренько дала победившей то, о чем та просила. Под покровом темноты кто-то привязал к статуе цепь. Однако, изготовленная на совесть, статуя оказалась гораздо крепче, чем предполагалось: когда грузовик тронулся, цепь натянулась, но туловище не поддалось – оторвалась только голова. К тому времени людям уже надоело об этом говорить, и никому по большому счету не было дела, есть у статуи голова или нет. Большинство считали это подходящим. За годы вандалы разрисовали краской части моего тела, потом кто-то вернулся с цепью и оторвал обе руки: бросковую по плечо и вторую чуть выше локтя. Дабы окончательно прикончить меня, этот кто-то взял отбойный молоток, или бензопилу, или еще что и порезал туловище и ноги. Подходящая картина. Пока я смотрел на свое безголовое, безрукое, истерзанное тело, пошел мелкий дождь.

Добро пожаловать домой, Мэтью.

Городок Гарди возник и вырос на табаке – сигарном листовом табаке – и достиг процветания на его экспорте. Сезон начинался в мае, когда молодые растения подвязывали к проволоке, направлявшей их наружу и вверх. Над посадками натягивали матерчатые навесы из суровой марли для увеличения влажности и защиты растения от прямых солнечных лучей. Для растений создавался более устойчивый климат, но работать в такой жарище и духоте было сущим адом. Фермеры и работники все лето ухаживали за посадками, пололи, обрезали, боролись с табачным червем, а в конце лета собирали урожай. Собранные листья сшивали, нанизывали на решетки и подвешивали сушиться на стропилах огромных амбаров, которые имели приблизительно пятьдесят футов в ширину и сто пятьдесят в длину. Семья Вуда, кроме того, держала скот, поскольку навоз на плантациях использовался для удобрения почвы. Для прокорма скота они выращивали кукурузу и арахис и кормили коров в амбарах, а ореховую шелуху использовали в качестве подстилки. На двадцать акров посадок шло в среднем триста тонн навоза.

Табачная отрасль достигла своего расцвета в пятидесятых-шестидесятых годах, с последним «ура» в 1961-м. В условиях иностранной конкуренции и страшной засухи большинство фермеров, включая Джексонов, разорились. Осталась только земля.

И амбар Вуда.