Бог в поисках человека

Учебники, по которым в теологических учебных заведениях преподавались и изучались такие предметы, как основное богословие и догматика, смогли породить сознание единого «католического» понимания смысла Божественного вдохновения. При этом бросается в глаза, как тесно взаимодействуют друг с другом богословская и вероучительная установки. Однако нельзя пройти мимо того факта, что впечатление о некоей «единой и традиционной» аргументации в отношении учения об инспирации соответствовало действительности только в ее действии «вовне». В самом деле, всем неосхоластам было свойственно апологетическое притязание «представлять единственно правильное учение о Священном Писании, способное выдержать нападки со стороны новоевропейской науки»[464]. {165} Согласно богословскому пониманию науки неосхоластикой, вопрос об укорененности истины веры в истории библейского текста или в истории догмы должен быть подчинен твердому намерению отстаивать «истинное учение» в соответствии с учительными обязанностями Церкви. Но это не отменяет того факта, что именно учение об инспирации разделило неосхоластов на приверженцев двух явно различных позиций. А именно, иезуитские богословы и среди них выдающиеся преподаватели из Collegio Romano в Риме, ответственно представляли положение о реальной инспирации. «Наряду с G. Perrone, F. Patrici и J. Kleuzgen […] особо значимой фигурой был

J. B. Franzelin. Он являлся личным советником в области богословия папы Пия IX, и его трактат об инспирации влиял на католическое богословие на протяжение столетия. […] Богословие реальной инспирации в немецко-говорящих странах было поддержано боннскими библеистами А. Шольцем (A. Scholz) и Ф. Кауленом (F. Kaulen), кроме того его придерживались H. Hurter и J.B. Nisius (Иннсбрук), F. Schmidt

(Бриксен), B. Weinhard (Фрайсбург), F. Hettinger (Вюртсбург)»[465]. Именитыми представителями этого учения в XX в. стали Chr. Pesch и S. Tromp.

Как альтернатива этому учению сформировалась – едва ли известная в Германии – отточенная позиция неотомизма доминиканского направления. Она непосредственно примыкает к учению Фомы Аквинского о вербальной инспирации[466]. «Основополагающие работы были написаны доминиканцами A. Dummergut (Лёвен) и T. Zigliara (Рим), а во Франции […] – в первую очередь M.J. Lagrange, который придал теории классическую формулировку. Среди авторов, писавших по-французски, особого внимания заслуживают C. Chouvin, а также иезуиты F. Pratt, J. Bainvel

и L. Billot»[467]. Учение о вербальной инспирации исходит из положения о том, что в отношении Св. Писания истину Божественного откровения и действительность Божественного откровения, запечатленного «в слове», нельзя отрывать друг от друга. «И фиксация Библии в языке должна рассматриваться как деяние человеческое и одновременно Божье»[468]. Влияние, которое завоевали приверженцы учения о вербальной инспирации, особенно в Риме, ощущалось вплоть до 40-х годов. Несмотря на многочисленные тонкие различия между этими двумя позициями следует признать, что в своей основной направленности они находятся в согласии друг с другом.

{166} Позитивной оценки заслуживает тот факт, что неосхоластическое учение об инспирации стремится решить правильную задачу. Она имеет и свои вероучительные формулировки, появлявшиеся время от времени вплоть до периода подготовки II Ватиканского Собора, и она же определила живые дискуссии о Св. Духе и исходящем от Него вдохновении во время самого Собора. Положения неосхоластики несут на себе отпечаток настоятельных усилий защитить присущий Библии характер откровения. Поэтому они противятся всякой тенденции истолкования, которая стремится, отстаивая «естественную и разумную религию», лишить религию Писания и христианскую религию вообще ее сверхъестественного фундамента[469]. Тем не менее, всестороннее завершение неосхоластического учения об инспирации, направленного прежде всего на оборону, демонстрирует его заметные слабости. Там, где это учение должно высказать свое отношение к очевидным противоречиям и ошибкам, содержащимся в Библии, там становятся заметны многочисленные противоречия в выдвигаемых им аргументах[470].