Бог войны 1812 года. Артиллерия в Отечественной войне

А Михаил Илларионович разыгрывал из себя классического вельможу екатерининских времен, сибарита, для которого в жизни главное — женщины и деньги. Кстати, входить в образ ему было совсем не трудно, он действительно любил деньги, комфорт и юных прелестниц.

Замечу, что Михаил Илларионович всю жизнь прожил «душа в душу» с женой Екатериной Ильиничной. Умная женщина прекрасно понимала, какой образ нужен ее мужу, равно как и то, что пожилому мужчине, будь то художник или полководец, нужны юные красавицы, хотя бы для поддержки жизненного тонуса.

В ходе турецкой войны (1806―1811 гг.) Кутузова 7 апреля 1811 г. назначили командовать Молдавской армией. Благодаря грамотной стратегии турки оказались в крайне сложном положении. А пока басурманы мерли с голода и от болезней, наш 66-летний полководец проводил дни и ночи во дворце в Бухаресте в постели с 14-летней валашкой. Ах, возопят феминистки, да это же ребенок!

Пардон, по русские митрополиты с XI по ХХ век разрешали выдавать замуж с 12 лет. Что же касается валашки Михаила Илларионовича, то она была замужем за боярином Ганиани. Причем боярин был совсем не против, и я уверен, что финансовые и служебные дела Ганнани после этого существенно поправились. А сама боярыня была в восторге. Мало того, она вела себя атаманшей в кругу подруг Михаила Илларионовича.

7 августа 1812 г. Александр вызвал к себе Михаила Илларионовича и лично назначил его главнокомандующим. Кутузов, приняв назначение, уже вышел из кабинета царя и затворил за собой дверь, как вдруг вернулся и сказал: «Mon maitre, jc n'ai pas un sou d'argent!» («Хозяин, у меня деньжат ни копейки!») Александр тут же пожаловал ему 10 тысяч рублей. Выйдя от него вновь, на этот раз уже окончательно, Михаил Илларионович не преминул тут же задушевно рассказать это происшествие дежурному офицеру при императоре, графу Комаровскому: «Дело решено, я назначен главнокомандующим армиями, но, затворяя дверь кабинета, я вспомнил, что у меня ни полушки нет денег на дорогу. Я воротился и сказал, — тут Кутузов точно процитировал себя по-французски. — Государь пожаловал мне 10 тысяч рублей».

Замечу, что по-французски к монарху обращались «сир», а «мои мэтр» — к трактирщику.

И Кутузов поехал спасать отечество. В этом благородном труде ему постоянно помогали два-три симпатичных безусых казачка. Генерал Беннигсен написал из Таруrино донос царю, что «Кутузов оставляет армию в бездействии и лишь предается неге, держа при себе молодую женщину в одежде казака». (Беннигсен знал только об одной.)

Ряд авторов утверждают, что царь поставил Кутузову единственное условие — ни при каких обстоятельствах не заключать мир. Вполне вероятно, но документальных подтверждений этому нет.

Кутузов с большим уважением относился к Наполеону как к полководцу. Как-то офицер Данилевский, сочиняя очередную листовку для французских солдат, употребил нелестное выражение по адресу Наполеона. Кутузов прервал его и строго заметил: «Молодой человек, кто дал тебе право издеваться над одним из величайших людей? Уничтожь неуместную брань!»

При приезде из Петербурга племянник спросил фельдмаршала: «Неужели вы, дядюшка, надеетесь разбить Наполеона?» «Разбить? — ответил Михаил Илларионович. — Нет, не надеюсь разбить! А обмануть — надеюсь!»

17 августа в армию, остановившуюся в районе села Царево-Займище, недалеко от Гжатска, прибыл новый главнокомандующий генерал от инфантерии светлейший князь М.И. Голенищев-Кутузов.

Первым же своим приказом Михаил Илларионович назначил Барклая командиром той части армии, какой Барклай командовал до Смоленска, а Багратиона — начальником той самой армии, какой он до сих пор командовал.

Следует заметить, что новый главнокомандующий не особенно вникал в артиллерийские дела. А.И. Михайловский-Данилевский писал по сему поводу: «Он [Кутузов] ласково встретил Кутайсова, расспросил о состоянии артиллерии и парков, просил не вдаваться излишне в опасности», помнить об ответственности, возлагаемой на него должностью начальника артиллерии.

Встав во главе армии, Кутузов оказался в труднейшем положении. Торжественная встреча, молебен, привоз иконы смоленской чудотворной богородицы, «как с этакими молодцами отступать?» и т. д. — это с одной стороны, а с другой — немедленный его приказ отступать из Царева-Займища на Гжатск и далее. С одной стороны: «Москва это еще не Россия», «Лучше потерять Москву, чем армию и Россию», и т. д. — все эти афоризмы Кутузова, а с другой — ряд изумительных фактов, кричаще противоречивых: «Настоящий мой предмет есть спасение Москвы», заявляет он Тормасову.