Бог войны 1812 года. Артиллерия в Отечественной войне

Багратион был храбр, но он был лишь превосходным исполнителем стратегических планов Суворова и Кутузова. Соответственно, о том, чтобы сделать его главнокомандующим, речь никогда не заходила. Наконец, Александр I не забыл его связи с «Екатериной III» (Великой княжной Екатериной Павловной).

Тормасов и подавно не годился в главнокомандующие. Большую роль в окружении царя играл прусский генерал Фуль (Пфуль).

По совету Фуля, Александр, не спросив ни Барклая, ни Багратиона, приказал устроить «укрепленный лагерь» в местечке Дриссе на Двине. По мысли Фуля, этот лагерь, где предполагалось сосредоточить до 120 тысяч человек, мог по своему срединному положению между двумя столбовыми дорогами воспрепятствовать Наполеону одинаково как идти на Петербург, так и на Москву. И когда Наполеон внезапно перешел через Неман, русской армии было велено отступать на Свенцяны, а оттуда в Дриссу.

«Дрисский лагерь мог придумать или сумасшедший, или изменник», — категорически заявили в глаза Александру некоторые генералы посмелее, когда армия с царем и Барклаем во главе оказалась в Дриссе. «Русской армии грозит окружение и позорная капитуляция, Дрисский лагерь со своими мнимыми "укреплениями" не продержится и нескольких дней», — утверждали со всех сторон в окружении Александра.

Находившийся в небольших чинах при армии Барклая Клаузевиц, осмотревший и изучивший этот лагерь как раз перед вступлением туда 1-й русской армии, делает следующий вывод: «Если бы русские сами добровольно не покинули этой позиции, то они оказались бы атакованными с тыла, и, безразлично, было бы их 90 или 120 тысяч человек, они были бы загнаны в полукруг окопов и принуждены к капитуляции».

Царь, по свидетельству очевидцев, прибыл в Вильно с твердым убеждением в пригодности плана Фуля. Однако все были против плана Фуля. Но никто ничего толкового не предлагал, кроме Барклая-дс-Толли, которого слушали мало. Оп советовал отступать, не идти на верный проигрыш генеральной битвы у границы.

Обстановка в штаб-квартире Александра I великолепно описана Львом Толстым. Оп ехидно подметил: «…во всех речах всех говоривших была, за исключением Пфуля, одна общая черта. Которой не было на военном совете в 1805-м году. — Это был теперь хотя и скрываемый, но панический страх перед гением Наполеона, страх, который высказывался в каждом возражении. Предполагали для Наполеона всё возможным, ждали его со всех сторон, и его страшным именем разрушали предположения один другого»[9].

Тут я хочу обратить внимание на состояние русских крепостей, судьба которых обычно выпадает из поля зрения наших историков, описывающих наполеоновские войны. С древних времен московские князья, а затем цари тратили огромные средства на строительство и модернизацию крепостей на западных рубежах. Екатерина Великая не стала уделять должного внимания крепостям, да и, честно говоря, нужды в этом особой не было. По почему Александр, который якобы защищал Россию от агрессора, не создал системы крепостей на западных границах своей империи? Наполеон быстро и эффектно завершал свои кампании разгромом в одной-двух битвах армий противника, но не любил осаждать крепости, и они иной раз защищались от французов по полгода, году и более.

И в 1812 г. мощные, хорошо укрепленные крепости могли надолго задержать Наполеона на западных рубежах. Но, увы, Динабург перестраивался, не был готов к обороне и был оставлен. Ковно, Гродно, Вильно имели лишь старинные (польские) укрепления и были сданы без боя. Смоленск по-прежнему числился крепостью, но только на бумаге.

В Бобруйске с 1810 по 1812 год наскоро построили девять земляных укреплений. И даже эти убогие укрепления позволили сравнительно небольшому гарнизону отбиваться от французов с июля по ноябрь 1812 г.

Плачевное состояние западных русских крепостей к

1812 г. — не результат нехватки средств в Военном министерстве и не просчет генералов. Это результат стратегии Александра I — наступать и воевать на чужой территории.

После переправы через Неман корпус Даву двинулся на Вильно. Вслед за ним пошла кавалерия Мюрата. Корпус Нея устремился к Скорули, а корпус Удино — к Янову. Днем 12 (24) июня в Ковно прибыл Наполеон.

Барклай выехал из Вильно 26 июня и пошел по направлению к Дрисскому укрепленному лагерю. Но уже когда он выходил из Вильно, и он сам, и Александр, и все окружающие царя были убеждены, что этот Дрисский лагерь — вздорная выдумка бездарного Фуля.

8 июля Александр прибыл в Дриссу и принялся объезжать лагерь во всех направлениях. Увы, царь был от природы органически лишен понимания войны и военного дела.