Бог войны

Мишель. Я вот как раз думал, как важно все точно определить…Вот это, к примеру: пирог или торт? Серьезный вопрос! «Наполеон» — это торт, так? Разбирайте, разбирайте, кому это вы оставили последний кусочек?

Вероника. Это пирог. Тесто не раскатывается на коржи, как в торте, а перемешивается с фруктами.

Ален. Вы настоящий кулинар, в смысле кулинарка.

Вероника. Просто люблю готовить. Чтобы было вкусно, надо любить готовить. По-моему, настоящий торт — должен состоять только из коржей.

Мишель. А у вас есть другие дети?

Ален. Сын от первого брака.

Мишель. Я пытался расспросить, из-за чего вообще вышла драка. Брюно ни слова не сказал.

Аннет. Брюно не принял Фердинанда в банду.

Вероника. У Брюно есть банда?

Ален. И назвал Фердинанда стукачом.

Вероника. Ты знал, что у Брюно своя банда?

Мишель. Впервые слышу. Фантастика!

Вероника. Что — фантастика?!

Мишель. Всегда мечтал о собственной банде.

Ален. Вот-вот, и я тоже.

Вероника. Настоящая банда?

Мишель. Да ладно, это просто пять-шесть ребятишек собираются и дают какую-нибудь клятву, типа один за всех и все за одного. Как мушкетеры.

Ален. Сейчас у них другие идеалы. Человек-паук, прошу любить и жаловать.

Вероника. Я смотрю, Фердинанд вовсе не такой замкнутый, как вы нас попытались уверить. Кстати, за что Брюно назвал его стукачом? Ох, нет, простите, это дурацкий вопрос. Это совершенно не мое дело, и вообще мы не об этом.

Аннет. Мы не должны лезть в детские ссоры.

Вероника. Да. Это нас не касается.

Аннет. Не наше дело.

Вероника. Но с другой стороны, то, что произошло, — это наше дело, разве не так? Произошло насилие, — и это нас по определению касается!

Мишель. Когда у меня в двенадцать лет была своя банда и я был, так сказать, вожаком, то я дрался с второгодником Дидье, который был больше меня, и побил его в честном бою.

Вероника. О чем ты, Мишель! Зачем нам об этом знать?!

Мишель. Да, извини. Тебе — незачем.

Вероника. Мы не обсуждаем честный бой! У наших детей был не бой, а избиение!

Мишель. Знаю, знаю. Просто вспомнилось.

Ален

. Боя не было, но разница-то невелика…

Вероника. Разница огромная.

Ален. Какая же?

Мишель. Ну, по-первых, с Дидье мы договорились подраться. По обоюдному согласию.

Ален. Но вы же тоже избили его.

Мишель. Еще как!

Вероника. Слушайте, можно мы оставим в покое этого Дидье? Я хотела бы сама переговорить с Фердинандом.

Аннет. Безусловно!

Вероника. Но без вашего согласия мне не хотелось бы…

Аннет. Да конечно, естественно!

Ален. Ну-ну. Удачи.

Аннет. Ален, прекрати! Я тебя не понимаю…

Ален. Мадам полагает…

Вероника. Вероника.

Ален. Вероника, вас вдохновляет, так сказать, просветительский зуд, и это очень похвально.

Вероника. Если вы против, я ни в коем случае не буду говорить с ним…

Ален. Нет, поговорите с ним, зачитайте ему обвинительное заключение, все, что хотите…

Вероника. Я не понимаю, почему вы с таким безразличием…

Ален. Мадам…

Вероника. Вероника!

Ален. Да конечно, мой сын мне не безразличен! Он ранил чужого ребенка…

Вероника. Намеренно.

Ален. Не вижу смысла в этом примечании. Разумеется, намеренно.

Вероника. Но в этом то вся разница.

Ален. Разница между чем и чем?! Мы о чем говорим, собственно? Мой сын взял палку и огрел вашего сына, мы из-за этого собрались или я чего-то не понимаю?

Аннет. Это бессмысленный спор.

Мишель. Да, она права. Если так подходить, то все бессмысленно.

Ален. Нет, я не понимаю! Для чего это подчеркивать — «преднамеренно», «с обдуманным намерением»?! Это что-то меняет?

Аннет. Слушайте, мы так далеко зайдем. У мужа неприятности, он раздражен, я вечером приду с Фердинандом, и все разрешится само собой…

Ален

. Я ничем не раздражен!

Аннет. Значит, я раздражена.

Мишель. Раздражаться совершенно не из-за чего.

Аннет. Нет, есть из-за чего.

Мобильник Алена жужжит.

Ален. Не вздумай делать никаких заявлений! Никаких комментариев… Нет, ни в коем случае нельзя изымать его из продажи! Если ты снял его с продажи, значит, ты все признал… Пойми, как только ты снял «Антрил» с продажи, ты признал ответственность! Нет, если хочешь, чтоб тебя обвинили в сокрытии данных, что ты два года все знал и молчал, и не сказал ни слова ни в инструкции, ни в компании — тогда давай, изымай…

Вероника. Кстати, а в прошлом году, на Первое сентября, разве не Фердинанд играл Буратино…

Аннет. Да.

Ален. Морис, о пострадавших мы подумаем позже… Ты подумай, как тебе не пострадать от совета директоров!

Вероника. Он играл замечательно!

Аннет. Да…

Ален. Мы не собираемся снимать лекарство с рынка только из-за того, что два или три идиота стукнулись о мебель! Никаких заявлений, ты понял?! Я перезвоню…

Обрывает разговор и набирает коллегу.