Богачи

В три часа она приехала в салон красоты. Перед этим она успела выпить кофе с леди Хоблей в кондитерской «Клэриджа», забрать платье у портнихи и теперь предвкушала провести несколько часов в расслабленном безделье. Ничто так не восхищало Морган, как услужливость и предупредительность служащих в косметическом салоне, стремящихся исполнить любую ее прихоть. Морган выбрала оттенок лака для ногтей и высказала пожелания по поводу прически на сегодняшний вечер: ей хотелось сделать что-нибудь оригинальное и живое.

Как только Морган нагнулась над раковиной, чтобы помыть волосы, ее желудок снова пронзила острая боль. Морган застонала и обхватила живот руками. Что, черт побери, с ней происходит?

— Неужели вода слишком горячая? — воскликнул парикмахер, изумившись тому, как мгновенно побледнело лицо маркизы Блэмор. Морган отрицательно покачала головой, будучи не в силах произнести ни слова. Вокруг нее сразу поднялась суета, прибежал управляющий с перекошенным от страха лицом, кто-то протягивал сухое полотенце, нашатырь…

Постепенно боль утихла, и Морган, выпив стакан воды, с усилием выпрямилась. Ощущая слабость во всем теле и мелко дрожа, она настояла на том, чтобы прическу ей все же сделали. Как же некстати это странное недомогание в такой важный и ответственный день!

Первыми из гостей приехали Каролина и Невиль Ллойд, старые друзья Гарри, с которыми Морган еще не успела познакомиться. Каролина напоминала фарфоровую китайскую статуэтку — худенькая, тоненькая, с красиво очерченными губами. Она с плохо скрываемой завистью оглядела темно-красное шифоновое платье хозяйки, роскошное ожерелье из рубинов вперемешку с бриллиантами и поспешно затараторила о том, как она рада их знакомству. Невиль, бывший офицер Королевского гренадерского полка, а ныне глава зарубежного представительства крупнейшей промышленной компании, молча пожирал Морган глазами, сжимая в огромной мясистой ладони тонкостенный хрустальный бокал с шампанским. Да, у Гарри губа не дура!

— А кого вы еще ждете? — спросила Каролина, и ее проницательные глазки засверкали любопытством.

Морган небрежно пожала плечами.

— Обещали быть Саутгемптоны, Маннеринги…

— Граф и графиня Саутгемптон?! — воскликнула Каролина, причем тон ее и без того похожего на визг голоса повысился примерно на октаву.

Морган снисходительно улыбнулась и кивнула. Каролине, похоже, не чужд снобизм. Как жаль, что сама Морган не может в полной мере насладиться представительностью сегодняшнего приема из-за проклятой боли в желудке, которая то появлялась, то снова исчезала, но теперь уже не бесследно, а оставляя ноющий отголосок. Господи, ну почему эта напасть приключилась именно в тот день, когда порог ее дома впервые должны переступить столько знатных особ, в числе которых принц Люксембургский с супругой.

— Кроме того, мы ждем известного коллекционера живописи Ганса фон Грюбеля с женой, Виллеслеев…

— Вы имеете в виду Генриетту и Чарльза Виллеслей, не так ли? Мы познакомились с ними в Эскоте. — Каролина обратилась к мужу: — Ты помнишь их, Невиль? Они тоже были на матче за Золотой кубок…

— Да? Может быть… — ответил тот равнодушно.

В этот момент Перкинс ввел в гостиную супругов Виллеслей, которые без всякого интереса отреагировали на Каролину. Она тут же ретировалась и заняла место подле мужа, обиженная, но непобежденная.

— Дорогие мои, — обратилась к собравшимся графиня. — Вы не представляете, на каком скучном приеме мы только что были! Посему я едва не впала в хандру. Там совершенно нечего было делать, кроме как пить, — с этими словами она взяла с подноса бокал шампанского.

Каролина наблюдала за Виллеслеями с подозрительностью и неприязнью. Скорее всего они никогда прежде не встречались. Граф и графиня Саутгемптон приехали в приподнятом настроении и потешали почтенную компанию рассказом о каком-то обеде, на котором некая сумасшедшая дама тайком залезла под стол и, ползая там на коленях, расстегивала ширинки на брюках у мужчин.

Морган и Генриетта хохотали от души. Генриетта потому, что оценила их остроумную выдумку, а Морган потому, что не сомневалась в правдивости их слов. Она на собственном опыте убедилась, что чем выше круг британской аристократии, тем отвратительнее манеры и поведение людей, в него вхожих. Морган же мечтала проникнуть в число самых что ни на есть избранных. Каролина, судя по всему, наоборот. Она вошла в знатное сословие совсем недавно, после брака с Невилем, и, войдя в общество новых людей, была одновременно шокирована и обеспокоена тем, что вряд ли сможет когда-нибудь органично вписаться в эту развращенную среду. Наверное, Невиль был прав, говоря, что она обречена принадлежать по духу к среднему классу, из которого вышла.