Богам – божье, людям – людское

– Непонятно как-то получается, деда. Настена все время вспоминает, как ее мать по наущению попа сожгли, и боится, что и с ней такое же случиться может. А чего ей бояться, если у нее такой защитник?

– По наущению попа… А как ты думаешь, кого раньше слугой нечистого посчитали бы – Настену или Бурея? То-то и оно! – Дед стащил с руки латную рукавицу, помассировал рассеченную бровь и неожиданно добавил: – Может быть, как раз ты его и убьешь… и рука не дрогнет, и совесть мучить не будет.

– Я?

– А кто только что за самострел да за кинжал хватался? Жизнь, она такая… не зарекайся.

Дед и внук помолчали, провожая глазами медленно уплывающий по течению плот.

– Кхе, завтра к вечеру до Ратного доплывет, если не застрянет где-нибудь.

– Да уж, увидят там зрелище. Представляешь, деда, как он выглядеть будет? Птицы расклюют, может быть, мелкое зверье доберется…

– Угу, под мостками не пройдет, зацепится, придется кому-то пропихивать…

– Так, может быть…

– Хватит языком трепать, делом надо заниматься! – Дед сердито посмотрел на внука и вдруг спросил: – Ты как по тревоге переправляться собираешься?

– Как переправляться? На пароме, еще две лодки есть.

– Ты чем слушаешь, Михайла? Я сказал: «по тревоге». У тебя на пароме сколько народу помещается? Человек тридцать? Это – если пеших и битком набить, а всадников не больше шести-семи. Телега только одна. Так сколько ты здесь возиться будешь, пока все переправятся? А я сказал: «по тревоге», значит, быстро!

– Да, это я не подумал, деда.

– Вот и думай! А я поехал.

«К чему это он? Думайте, сэр Майкл, коли приказано, лорд Корней просто так ничего не говорит. Сначала… сначала он про плот заговорил, мол, завтра к вечеру… если не застрянет. Картинку в Ратном, конечно, узреют еще ту. А потом про переправу. Да, сэр, тут вы маху дали. Или мост строить надо, или брод искать. Рядом бродов нет, уже проверяли, придется на лодках вверх и вниз… Блин, на лодках! Ну дед!»

Мишка дал шенкеля Зверю и, въехав на мост через ров, крикнул стоящему на страже «курсанту»:

– Где дежурный десятник?

– Только отошел, боярич, позвать?

– Зови!

Часовой сунул пальцы в рот и пронзительно свистнул.

– Все, больше смотреть не на что! Давайте все по местам! – донесся справа и сверху голос Нила.

Нинеины работники столпились на недостроенных стенах, чтобы поглазеть на казнь, и расходиться, похоже, не торопились.

«Однако же неужели среди работников не было ни одного односельчанина Бориса? Семьдесят парнишек и больше сотни работников… и среди них ни одного знакомого или родственника, пусть и дальнего? Как же это Нинея так народ подобрала, Погорынье-то не беспредельно».

– Боярич! Дежурный урядник Климентий!

Клим явился на свист почти сразу, действительно был где-то недалеко.

– Пошли кого-нибудь или сам найди мне младшего урядника Нифонта и пришли сюда, – распорядился Мишка. – Я вон там ждать буду.

– Слушаюсь, боярич.

Мишка отъехал немного в сторону, спешился и принялся бродить по берегу туда-сюда.