Богами не рождаются

Кто есть мы в бушующем мире?Привыкшие день ото дняНе то чтоб считаться с другими,—Отсчитывать мир от себя.Себе говорим – мы при деле!Не видя, как, сгинуть спеша,Душа содрогается в теле,Как падает с телом душа.Душа содрогнется напрасноСредь нервов натянутых струнИ вспомнит: а было прекрасно,И Битлз пел «Роки Ракун»…

Все было не так, а иначе…А ныне, как будто у скал,Душа моя бродит и плачетСредь холода мертвых зеркал.И в зеркале этом кривятсяТак сильно, что граней не счесть,Все те, кого люди боятся:Стыд, Совесть, Бесчестье и Честь.А где-то, свернувшись комочком,Все вены изрезавши в кровь,Взгляд вперив недвижимо в точку,Ждет смерти бедняжка Любовь.

Прорваться сквозь вязкую пленку,Но верю с упорством ребенка —Сейчас я за раму схвачусь…Ломая стекло и сознанье,Шагну за запретный чертог —И рухнет мое мирозданье…И мир снова будет у ног…Нагая, с зачатками чувства,Борюсь я ни с кем и ни с чем —За жизнь, за любовь, за искусство…Но Эхо шепнет мне: «Зачем?»Зачем воевать с каждым бесом?

Себя не беречь, не щадить,Послать бы все принципы лесом…И просто – пытаться прожить.И видеть, как с каждым мгновеньемВ душе тихо рушится сталь,Из сердца уходят сомненья,Как глаз моих меркнет хрусталь.Лишь ждать, что настанет то время,—Смогу в зазеркалье признать:– Смирилась. Приму свое бремя.Жить – трудно. Легко – выживать…Душа обрастет гадкой тиной,

И я еще тысячу дней,Ужившись с тоской и рутиной,Страдать буду в мире теней…Но вмиг озверев от сознанья,Что стать бы могла я такой,Ударю в стекло мирозданьяВ кулак твердо сжатой рукой…

И после моей песни уже ни единого слова не прозвучало более в тишине нашей последней ночи. Слова оказались не нужны, а меня переполняли благодарность и гордость за моральную твердость моих друзей, давшуюся им всем ой как нелегко. Мы просто сидели тесным кружком возле костра и передавали друг другу фляжку Айма, наполненную коньяком тысячелетней выдержки. От меня к Алехандро, от виконта к Фениксу, от штурмана к Крисе, далее к Антонио, Рею, Айму, Рифорду и бывшему Верховному Навигатору. А от него – опять ко мне. И этот минуту назад изобретенный нами ритуал выглядел чертовски символично!

«Наша тайная вечеря»,– мысленно усмехнулась я столь крамольному, но явно напрашивающемуся сравнению. Догадывались ли мои друзья о том, что этой ночи предназначено стать для нас последней? И судьбоносной – для меня? Наверное, догадывались, но никто из них не произнес ни слова.

И за это я тоже была им благодарна...

Вскоре мои друзья тихонько улеглись на разостланные одеяла и погрузились в глубокий сон без сновидений, измученные мыслями о грядущих сюрпризах близящегося дня. Бодрствовала лишь я, да еще – Навигатор, загадочно поблескивающий глазами из-за окутывающих его лицо бинтов. Пару раз мы безмолвно переглянулись, взаимно угадав безрадостные мысли друг друга. Мы ждали рассвета…