Богатый

«Вместе с природой цивилизация победила и культуру. Осталась только, у очень ограниченного числа людей, тоска по культуре. Вот почему иные писатели и художники обращают свои безнадежные взоры в сторону государств коммунистических. Задыхаясь у себя от бескультурья, они ищут свежей струи воздуха. Они искали этой струи в гитлеровской Германии. И действительно там что-то как бы оживало, ибо культура происходит от слова культ. Там были культы, которые выразились наглядно в последней мировой войне.

Страна с символом свастики победила всю цивилизованную Европу и оказалась побежденной, когда сразилась с Россией, страной с символом „серпа и молота“. Два „культа“ перегрызли друг другу горло. Но от этих культов культуры создаться не могло и не может, потому что оба эти культа тоже порождены цивилизацией. А цивилизация так же не может породить культуру, как сын не может породить своего отца».

«Все, что я пишу, как будто к картинам Богатого мало относится. Но поведение публики на выставке наилучшим образом подтверждает то, о чем я пишу. В картинах этих, если можно назвать мазню картинами, нет культуры. Они подобны тому черному пятну, что светится сквозь прозрачное тело ведьмы. Эта духовная грязь, собранная в одно, и представлена в разбитом автомобиле».

«В довершение сказанного могу заметить, что я познакомился со свидетелем, знающим темную историю с зонтиками. Свидетель этот почти узнал в художнике человека, который его надул во время ливня на скачках, продав ему и многим старые зонтики по огромным ценам».

Последние слова Богатого бросили в жар. Он отшвырнул газету, но потом снова взял, разгладил, прочел подпись под статьей. Имя незримого врага было: Игнат.

* * *

На вопрос адвоката: «Как поживаете, маэстро?» — Богатый ответил: «Постепенно, мэтр, постепенно!» После этого маэстро и мэтр уселись по обеим сторонам заваленного папками стола. Богатый был в полном облачении, правда красный плащ и шляпа с пером остались в передней, но красные очки были на носу, желтые ботинки на ногах, тюльпан в петлице. Для довершения общего впечатления Богатый нарочно пришел с мазком синей краски на груди и голубой на колене. Адвокат же, наоборот, был очень далек от всякой художественной неряшливости. Он возвышался над столом в виде очкастой змеи. Но может быть, еще легче можно себе его представить, если вообразить топор, нацепивший на свое острие огромные роговые очки. Рукоятка топора ровнехонькой трубкой уходила в белейший воротничок, повязанный черной бабочкой. Дальше шел костюм именно такой гладкий и скользкий, как кожа угря.

Вот почему первое впечатление было: похож на очкастую змею, а уже только второе — на топор в очках.

Знаменитый художник и знаменитый адвокат отлично знали, что не какие-то пустячки заставили их встретиться и сесть за стол.

— На дворе холодно, — сказал Богатый.

— Сезон такой… зима, — ответил адвокат. — Мне очень нравятся ваши произведения. Удивительно, удивительно, поразительно!

Богатый приложил руку к сердцу. Ему показалось, что пора приступать к делу.

— Вот тут, — сказал Богатый, вынимая из толстого портфеля газетную вырезку, — пасквиль на меня и на все человечество, не угодно ли прочесть.

Рука адвоката, привыкшая держать значительные документы, брезгливо, двумя пальцами, взяла вырезку и поднесла к глазам. Чуть взглянув, адвокат тотчас же положил вырезку на стол и сказал:

— Я уже знаком с этой статейкой.

— Как? Уже? — удивился Богатый. В этот момент, как видно для того, чтобы показать клиенту другие свои знания, адвокат вытянул шею, наклонился через стол и как бы случайно несколько секунд провел в рассматриваньи ботинок Богатого.

Богатый все предвидел, все знал, поэтому он сразу понял и то, что адвокат его уже перехитрил и тоже все понял. Тут бы, казалось, и выложить карты на стол, но нет, Богатый не так прост. Адвокат тоже был не так прост. Богатый, сняв очки и протирая их носовым платком, грустно сказал: да как видите, мы, художники, часто подвергаемся незаслуженным оскорблениям. Таков уж наш удел. И не будь у нас верной защиты в лице законов и справедливости, было бы нам совсем плохо.

— Но какая наглость, как можно так клеветать! — заявил адвокат.