Боги Авариса

Проселочная дорога, отделяющая зону цивилизации от пустыни в окрестностях Бени Хасан, проходит мимо гробниц Среднего Царства (включая гробницу Хнумхотепа с изображением азиатов, прибывающих в Египет в своих «многоцветных одеждах»). Далее она следует мимо заброшенной деревни контрабандистов из племени Бени Хасан, от которой остались лишь унылые руины построек из глиняных кирпичей, и наконец приводит к поселку Бени Хасан эс-Шарук. Там мы покинули наш уютный, но довольно душный мини-автобус и отправились пешком на восток по ровной песчаной пустыне, направляясь к огромной выемке в высоких утесах примерно в трех километрах от нас. Это была территория горной львицы Пакхет — древнеегипетской богини горной эрозии, которая за тысячелетия вырезала глубокие впадины и каньоны в своих пустынных владениях. Храм, к которому мы шли, высеченный на склоне утеса вади с крутыми склонами, был посвящен ей.

Примерно через полчаса мы оказались посреди большого кладбища мумифицированных кошек, которых хоронили здесь в качестве подношения богине-львице. Потом мы достигли цели и остановились перед сильно поврежденным фасадом храма Хатшепсут середины XVIII династии. Храм угнездился за высокой известняковой стеной на южной стороне вади; сейчас он находился в глубокой тени утреннего солнца, которая переместилась на юг за гору.

Мы заплатили «хранителю ключей» — довольно неприветливому местному крестьянину, который был смотрителем храма по поручению египетской Службы древностей, и он принялся отпирать тяжелую железную решетку, загораживавшую путь во внутреннее святилище. Десять минут спустя он продолжал возиться у решетки, перепробовав все ржавые ключи на тяжелой поясной цепочке. В конце концов он признал поражение, невозмутимо повернулся к нам и пожал плечами, а затем устроился на выступе скалы в благословенной тени. Нам оставалось лишь изучить монумент снаружи, но это было не так уж плохо, поскольку на самом деле мы пришли туда как раз для этого. Над входом в храм была высечена длинная иероглифическая надпись — прокламация, продиктованная царицей Хатшепсут для украшения самого важного из ее сохранившихся монументов за знаменитым террасированным заупокойным храмом Дейр эль-Бахри в Фивах.

_{Илистая низменность в окрестностях Телль эль-Хебуа/Зиле, которая представляет собой остатки «Тростникового моря» (Yam Suph).}

К сожалению, поскольку надпись находилась в тени, текст было очень трудно прочитать. В нашей группе было два студента, которые впоследствии стали светилами египтологической лингвистики — Марк Кольер и Билл Мэнли (авторы бестселлера «Как читать египетские иероглифы», опубликованного издательством Британского музея в 1998 г.). После небольшой адаптации к плохой освещенности они стали довольно бойко переводить текст.

«Слушайте, все люди и народы, сколько вас ни есть на свете, я совершила эти вещи по совету своего сердца. Я не спала в забытьи, но восстановила то, что было разрушено, я возвеличила то, что обратилось в прах, с тех пор как ааму (азиаты) правили в Аварисе на севере и шемау (чужеземцы) были среди них, ниспровергая то, что было сделано. Они

(шемау?) правили без Ра и не получали от него божественного соизволения на царствование.

(Теперь) я утвердилась на тронах Ра, я была предсказана до пределов времен как прирожденная завоевательница, я ношу змеиный урей Гора, пышущий пламенем на моих врагов. Я удалила тех, кто был проклят богами, и земля очистилась от их следов»^{90}.

Для меня самая увлекательная часть этого текста заключается в первом абзаце, который дает некоторое представление о хаосе и беспорядках, царивших в Египте в эпоху гиксосов (по крайней мере согласно Хатшепсут). Я также был заинтригован упоминанием о шемау;

этот термин обычно переводится как «бродяги» или «странники», но чаще интерпретируется как «иммигранты» или «чужеземцы». В египетских текстах этот термин встречался так редко, что его использование здесь безусловно должно было иметь некое историческое значение.

_{Иероглифы, составляющие слово шемау в надписи Speos Artemidos.}