Боги Бал-Сагота

Турлох не понял смысла крика, но догадался, что в воздухе витало настроение, опасное для него и Этельстана. Он встретил прыгнувшего Гелку ударом, раскроившим колышущиеся перья и череп под ними. Полдюжины копий переломились, ударившись о его кольчугу, а затем потоком тел гэла прижало к колонне.

Мысли Этельстана текли неторопливо, отчего те несколько секунд, что потребовались для всего случившегося, он стоял, разинув рот. И только теперь сакс пробудился, обратившись в ураган ужасающей ярости. С оглушающим ревом он взмахнул тяжелым мечом, описывая им сверкающий полукруг. Свистнувший клинок снес голову, пронесся сквозь торс и погрузился глубоко в позвоночник. Три тела рухнули друг на друга, и даже в безумии боя воины не сдержали восклицаний при виде столь могучего удара.

Подобно слепой коричневой волне ярости, обезумевшие жители Бал-Сагота накатывали на своих противников. Стражники погибшей королевы, зажатые в толчее, погибли все до единого, не успев нанести ни одного удара, но опрокинуть двух белых воинов оказалось не так-то просто. Став спиной к спине, они наносили удары налево и направо. Меч Этельстана и топор Турлоха были подобны смертоносным грому и молнии. Окруженные морем оскаленных коричневых лиц и блистающей стали, они прорубали дорогу к дверям. Сама их многочисленность мешала воинам Бал-Сагота, не оставляя им пространства для удара, в то время как оружие морских бродяг расчищало перед ними окровавленный круг свободного пространства.

Оставляя за собой устрашающий ряд мертвых тел, товарищи медленно прорубали путь сквозь огрызающуюся давку. Храм Теней, где свершалось множество кровавых деяний, теперь был затоплен кровью, щедро разлитой как будто в жертву его разбитым богам. Тяжелые лезвия белокожих бойцов производили ужасающее опустошение в рядах обнаженных быстроногих воинов, в то время как доспехи сохраняли им жизни. Но руки, ноги и лица гэла и сакса были иссечены и изранены неистово свистевшей в воздухе сталью, и казалось, враги одолеют их одним лишь количеством, прежде чем они сумеют добраться до выхода.

Но наконец они достигли дверей и отчаянно оборонялись до тех пор, пока полунагие воины, которым не удавалось больше наступать со всех сторон, не отпрянули для передышки, оставив у порога груду иссеченных окровавленных тел. И в то же мгновение двое чужаков отступили в коридор и захлопнули бронзовые створки прямо перед носом воинов, ринувшихся было вперед в попытке их остановить. Этельстан, упираясь могучими ногами, удерживал дверь против их общего напора, пока Турлох не отыскал и не установил на место засов.

– Тор! – воскликнул сакс, переводя дыхание и алым дождем смахивая с лица кровь. – Вот так толкотня! Что нам делать теперь, Турлох?

– Скорее, дальше по коридору! – решил гэл. – Прежде чем они догадаются напасть на нас и с этой стороны, зажав как крыс у этой двери. Дьявол, должно быть, весь город нас ищет! Только прислушайся к этому реву!

И правда, пока они бежали по коридору, им могло показаться, что весь Бал-Сагот погрузился в неразбериху смуты и мятежа. Со всех сторон раздавался звон стали, мужские крики и женские причитания, и все это заглушалось ужасающим воем. Впереди в коридоре стало отчетливо видно яркое свечение. В тот момент, когда бежавший впереди Турлох завернул за угол и оказался в открытом дворе, на него прыгнула неясная фигура, а на его щит пришелся неожиданный удар тяжелого оружия, который едва не сбил его с ног. Но даже потеряв равновесие, воин сумел нанести ответный удар. Шип на обухе топора погрузился в тело нападавшего прямо под сердцем, и тот рухнул у ног гэла. В освещавшем все вокруг свечении Турлох разглядел, что его жертва отличалась от воинов, с которыми он сражался прежде. Этот был полностью обнажен и обладал внушительной мускулатурой, а его кожа была медно-красной, а не коричневой. В тяжелых, почти звериных челюстях и низком покатом лбе не было ни намека на ум и утонченность жителей Бал-Сагота, только неотесанная свирепость. Рядом с павшим воином лежала тяжелая, грубо вырезанная дубина.

– Клянусь Тором! – воскликнул Этельстан. – Город горит!

Турлох поднял глаза. Они оказались в каком-то дворе на возвышении, от которого вниз на улицы вела широкая лестница, и с этой обзорной площадки могли наблюдать ужасающую кончину Бал-Сагота. Яростное пламя металось, поднимаясь все выше и выше, затмевая свет луны, и в его красных бликах метались крошечные фигурки, падающие и умирающие как марионетки, танцующие под музыку Черных Богов. Среди рева пламени и грохота рушащихся стен раздавались предсмертные крики и вопли кровожадного торжества. Город заполонили голые меднокожие демоны, устроившие на его улицах кровавый праздник насилия, смерти и пламени.