Боги Гринвича

За исключением Смитти – юрист должен быть в курсе, – Кьюсак поделился своей близостью к банкротству всего с одним человеком. И даже тогда скорее намекнул, чем излил душу. Об этом не знали ни Эми, ни его братья. Не говоря уже о матери.

При всех своих добрых пожеланиях друзья Кьюсака без тени раскаяния обчистили бы его до нитки. Они были конкурентами. Не в последнюю очередь хедж-фонды нанимали элиту новоанглийских университетов из-за их связей. Выпускники собирались, обменивались идеями. Разговаривали с друзьями и всегда закидывали удочки – новые сделки, большие деньги.

Большинство продавало идеи своей молодости за частные самолеты и дома на пляжах Хэмптона. Они соглашались на неписаный кодекс Хеджистана – деньги бьют дружбу. Они понимали правила и принимали измену и предательство как профессиональные риски. Как часть игры.

Димитрис «Гик» Георгиу был совсем другим. В то время как остальные настойчиво интересовались «ЛиУэлл», Димитрис вел Кьюсака сквозь дебри Хеджистана. Они стали лучшими друзьями еще в Уортоне, где учились в одной группе, переживали за «Бостон ред сокс»[24] и вместе корпели над заданиями поздними вечерами.

– Может, нам стоит создать совместную компанию, – не единожды говорил каждый из них.

Димитрис вырос в Бостоне, на Коламбус-авеню. Дом его детства, застрявший где-то между дворянством Саут-Энд и уличными бандами Уэст Роксбери, скрывал финансовое положение семьи. Ребенком Димитрис даже не знал, богаты ли они, или сводят концы с концами.

Неопределенность исчезла. Шофер Димитриса, нанятый на полный рабочий день, ежедневно отвозил своего хозяина в большой гринвичский хедж-фонд. Димитрис владел обширной, залитой солнцем квартирой с круговым видом на Манхэттен; по мнению прочих богов, очень разумный выбор для холостяка. Теперь этот бостонец был частым гостем покерных турниров в Монте-Карло. По слухам, он в одну ночь выиграл миллион евро у богатого бизнесмена с Ближнего Востока.

Тощий как жердь, вьющиеся черные волосы, круглые очки в толстой оправе, метр семьдесят два в мокасинах от «Гуччи». Однокашники в Уортоне первое время звали его Греком. В конце концов, Димитрис был сыном эмигранта в первом поколении из Греции. Он заявлял, что приходится троюродным братом Стивену Деметру Георгиу, позже сменившему имя на Кэт Стивенс[25].

Потом Грек уступил место Гику[26]. Может, из-за чехлов для ручек, которые он носил в карманах своей мятой куртки от «Армани». Может, из-за вечно испачканных, несмотря на все старания прачечной, футболок. Футболки Гика больше подходили для лабораторий с бурлящими колбами, чем для офисов с терминалами Блумберга и ЖК-мониторами. Правда, был один нюанс: его футболки стоили по триста пятьдесят баксов за штуку.

Ну, и манера речи. Гик, специализировавшийся в Йеле на математике и компьютерных науках, говорил на загадочном языке и добавлял к смеси физических и финансовых терминов редкие, малоизвестные слова. Иногда Кьюсаку хотелось, чтобы его друг говорил с субтитрами.

– Я закрываю свой фонд, – сказал ему Кьюсак в феврале.

– Почему? Что случилось?

– Проблемы с собственным капиталом, помимо прочего.

– Из-за деформации конформного инварианта, Джимми?

– Ага, если Калеба Фелпса можно назвать деформацией.

В течение первой недели Кьюсака в «ЛиУэлл» они с Димитрисом ежедневно разговаривали по телефону. Именно Гик помог Джимми избавиться от его опасений.

– Ваш ведущий трейдер знает, как вы хеджируете. Так, Джимми?

– Конечно. Иначе он бы не смог реализовывать стратегию компании.

Кьюсак говорил уверенно, но ответ был чистейшей догадкой. Он боялся, что ответ «без понятия» может прозвучать глупо или наивно; оба варианта неприемлемы, даже в разговоре с верным другом.

– Это хороший знак, – заключил Гик. – У твоего босса есть круг доверенных лиц. Принеси ему пару толстых клиентов, и он расскажет тебе о хеджировании.

– Но как мне продавать то, чего я не понимаю? – помялся Кьюсак. – Это проблема курицы и яйца.

Гик мгновенно ощутил тревожные флюиды. Но давно зная о сдержанности Кьюсака, продолжал давить:

– Виктор скажет тебе?

– Никогда. От этого типа вообще непонятно, чего ожидать.

– Тогда все просто, – заявил Гик. – Позаботься, чтобы Сай присутствовал на твоих презентациях. Пусть он уходит от прямых вопросов потенциальных клиентов. А через некоторое время ты будешь нужен ему сильнее, чем он – тебе.

– Это хорошая теория.

– Я прикрою твою ось ординат.

– О чем ты?

– Твою спину, Джимми. Я прикрою твою спину.

30 апреля, среда…

«Бентвинг» по $60,49

Лизер сидел в кабинете и размышлял, барабаня пальцами по столу и глядя на графики. Он был раздражен. Его фонд опережал Доу. И толку? Индекс снизился на три и два процента, а его портфель едва не вышел в убыток. Что-то не так. Почему «Бентвинг» идет вниз? Почему стабилизировался «Хафнарбанки»?

– Дерьмо, – вслух сказал Лизер, увидев на телефоне номер входящего звонка.

– Как дела, Сай?