Боги и смертные: Современное прочтение мифов Древней Греции

Зевс обвинил Тантала в детоубийстве и людоедстве – двух тягчайших преступлениях, на которые только способны боги и люди. Тантал даже отрицать ничего не пытался: он с вызовом заявил, что по крайней мере одна богиня продемонстрировала неведение, а ради такого доказательства ему никаких сыновей отдать не жаль.

Задыхаясь от гнева, Зевс швырнул Тантала в Тартар, в темную бездну глубоко под землей, даже глубже Аида, в котором души других смертных пребывали в относительном покое вечного сумрака. Ввергнутый в Тартар навсегда, Тантал был обречен испытывать муки, напоминающие ему о том, как он был когда-то вхож на Олимп, и об омерзительном пире, который положил конец его приятельству с богами. Изнывая от голода и жажды, Тантал стоял в ручье, который иссякал всякий раз, когда мученик наклонялся в попытке попить. Над ним простирались усыпанные спелыми плодами ветви, которые уходили из-под рук всякий раз, когда он тянулся сорвать хотя бы ягодку. А еще над головой его нависал кусок скалы, грозивший обрушиться в любой момент, – напоминание о том, как переменчив человеческий жребий.

Одна из трех мойр, Клото, никак не могла смириться с тем, что Тантал так резко оборвал нить жизни, которую она с сестрами пряли для Пелопса с момента его появления на свет. Она собрала остатки тела мальчика в котел, залила водой, засыпала травами – и он стал прежним, правда, без того кусочка плеча, который съела Деметра. Чтобы загладить вину, богиня сделала Пелопсу плечо из слоновой кости – такой непревзойденной белизны, что оно даже сияло.

Посейдон, увидев воскрешенного Пелопса, забрал его к себе. Так и вырос Пелопс под опекой Посейдона, выучившись всему, что должен знать и уметь юноша из благородного дома. Но в конце концов пришло время подыскать Пелопсу невесту. Молодому человеку – как и многим другим мужчинам – приглянулась Гипподамия, прекрасная дочь элидского царя Эномая. Для претендентов на ее руку Эномай установил чрезвычайно высокую планку: желающий жениться на царевне должен был состязаться с царем в гонке на колесницах. Проигравший помимо надежды на женитьбу лишался головы. Победитель же (если таковой когда-нибудь появился бы) мог взять Гипподамию в жены.

Оказавшись под стенами дворца Эномая, Пелопс оцепенел от ужаса: на пиках торчали выставленные на всеобщее обозрение головы тринадцати предыдущих претендентов. Он понял, что сейчас как никогда нуждается в помощи своего покровителя. Той же ночью Пелопс прокрался на берег моря и, встав у кромки свинцовых волн, воззвал к Посейдону. Морской бог вышел из вскипевших бурунов, ведя за собой крылатых коней, впряженных в золотую колесницу, – теперь победа Пелопсу была гарантирована.

Однако он все равно сомневался. Может быть, сомнение в богах и их дарах было у него в крови. Что у него совершенно точно было в крови, так это решимость пойти ради своей цели на все, даже на самое безобразное преступление.

Пелопс подошел к возничему Эномая, Миртилу, и предложил сговор. Хотя править своей колесницей на состязаниях Эномай будет сам, готовить ее предстояло возничему. И если он заменит бронзовые чеки на осях колесницы восковыми, которые моментально растают от трения колес об ось, колеса соскочат – и колесница разобьется. За это Пелопс позволит Миртилу насладиться ласками Гипподамии прежде, чем получит их сам как новоиспеченный супруг. Миртил охотно согласился.

Состязание состоялось, все вышло как было задумано: Пелопс получил не только Гипподамию, но и царство своего упокоившегося тестя. Однако победа только подпитала ту гниль, которая уже цвела в крови Пелопса. Не дожидаясь, пока Миртил потребует обещанное, Пелопс заманил его на утес и дал пинка – летя с утеса, Миртил исхитрился прокричать проклятие Пелопсу и всем его потомкам, моля богов сделать так, чтобы семья, которую предстояло создать Пелопсу и Гипподамии, прогнила изнутри.

До конца своих дней Пелопс поздравлял себя с тем, что сумел каким-то чудом избежать проклятия: у них с Гипподамией родилось шесть сильных сыновей и две дочери, которых он выдал замуж за сыновей могущественного микенского правителя Персея. А когда он умер, ему воздали почести в усыпальнице близ двора для Олимпийских игр, которые он учредил на том самом месте, где погиб Эномай. Но почти в тот самый миг, когда тело Пелопса было предано земле, двое из его сыновей, Атрей и Фиест, поняли, что безоблачная жизнь их отца означала не избавление от проклятия Миртила, а лишь отсрочку.

{39}

Титий и Лето

Еще одним смертным сыном Зевса был Титий. Родила его Элара, дочь Миния, правителя города Орхомен. Когда она забеременела, Зевс спрятал ее от Геры, как прятал многих других своих любовниц, но в этот раз он особенно расстарался и укрыл Элару глубоко в недрах Земли.