Боги крошечных миров

В щелях упрямо гудел сквозняк, за дверью молчали, и пальцы Орланы застыли на металлическом засове, словно примёрзли.

— Кто это, отвечайте! — уже глуше повторила она и, превознемогая себя, сделала шаг назад.

Тишина на мгновение оглушила. Мысль, что в двери просто ударил разыгравшийся ветер, не терпела никакой критики — за окнами было тихо, только позёмка вилась у крыльца. Орлана чувствовала: за дверью кто-то дышал. Внезапно обострившейся интуицией, своей спящей магией Орлана видела, что там кто-то есть, и это уж точно не Аластар. Но глупая надежда ещё жила внутри.

— Орден, хватит шутить, отвечай, иначе я не открою! — ещё раз крикнула она и тут же пожалела, потому что в дверь стукнули снова, и тут уже целая канонада ударов эхом отозвалась в низких потолках коридора.

Орлана шарахнулась к стене. Засов, сделанный северными мастерами на совесть, держался, а магия, кажется уже начинала исходить на нет. Чувствуя, как отчаянно колотится сердце, она подумала, что стоит вернуться к двери и прислушаться: вдруг незваный гость пойдёт вниз, и тогда она услышит его шаги на промёрзшей лестнице, и поймёт хоть что-то, а может, узнает по звуку шагов. Но не могла себя заставить.

Осталось только признаться самой себе, что она, конечно, боялась неизвестности, но ещё больше она боялась узнать, кто явился за ней в Хршас, плюнув на холод и истончённую магию, плюнув на то, что слабый или просто неудачливый маг мог застрять здесь навечно и погибнуть в снежной пустыне.

Ступая как можно тише — хотя зачем, если гость всё равно мог слышать её тяжёлое дыхание — Орлана побежала в другой конец коридора, к окнам, которые выходили на парадных вход в имение.

Там было тихо и пусто, и скучающий ветер по-прежнему пересыпал снег. Орлана постояла, привалившись к прохладной стене, отчаянно надеясь, что снаружи её не заметят. Крыльцо пустовало, и на снегу не было даже следов. Страх понемногу утихал, позволяя ей мыслить рационально, и Орлана уже ругала себя за то, что не поняла сразу — это не мог быть Аластар.

Глава 24. Статуэтка из чёрного камня

Во рту у Эйрин давно пересохло. Она закрывала глаза и видела в темноте сомкнутых век белую кляксу — отпечаток огненного шара.

— Ты же прекрасно понимаешь, что живой я тебя не выпущу, — произнесла лжеимператрица. Она неторопливо обходила кабинет вдоль стен, всё же не приближаясь к столу. — Много вреда ты мне не принесёшь, но из-за твоей болтовни начнутся сплетни, пересуды. И зачем мне это?

Эйрин сидела, привалившись к стене, и камни под шёлковыми драпировками были холодными, такими холодными, что ныла спина. Эйрин ждала — сама не знала, чего, и ей чудился шорох тонких паучьих лапок под шёлком.

— Какого демона ты свалилась на мою голову! — ненастоящая императрица ругалась сквозь зубы.

У неё дрожали руки. Когда Орлана — то есть женщина, которая пряталась под её обличьем — касалась переносицы, её руки дрожали. И Эйрин поражалась, до чего же они были похожи. Не только внешне — внешность, в любом случае, элементарно подделать. До чего они похожи жестами и переливами интонаций в голосе, и тем, как падала на лицо непослушная прядь, и лже-Орлана то и дело отбрасывала её, очень знакомо встряхивая головой.

Эйрин хотелось закричать, затопать ногами, разбить очередное зеркало, чтобы вернуть настоящую Орлану. Чтобы она присела рядом, взяла за плечи и заговорила бы успокаивающе, как делала всегда. Но она мерила кабинет шагами и никак не могла решить, что же делать с Эйрин.

— Запереть тебя в храме было бы слишком милосердно. Нет, всё-таки живой я тебя не отпущу. — Не-Орлана замерла вполоборота, сцепила руки у лица и оба указательных пальца прижала к губам. — Придётся убивать, хоть это совершенно лишняя морока.

«А вот так она никогда не стояла», — отстранённо подумала Эйрин.

— Наслаждайся, пока можешь. Моя мать вернётся и скормит тебя белым волкам, — сказала она уверенно. Внутри не осталось ничего, кроме гулких ударов сердца. Казалось, эхо этих ударов дрожит под высоким потолком кабинета.

Императрица обернулась, кривя губы в усмешке. Её профиль, подсвеченный белым пламенем — бледный и строгий. Волосы узлом на затылке, и бриллиантовые головки шпилек.

— Некому возвращаться, бесполезный ты выродок. Мелаэр её уже убила, а пауки доедают.

Эйрин подумала, что сейчас задохнётся, и тогда станет легче, потому что задохнувшимся — не больно. Губы улыбались, а скулы ныли от дикой судороги.

— Ах, я поняла, зачем тебе всё это. Наверняка ты была уродиной, — Эйрин склонила голову, чтобы разглядеть получше. Белый свет бил прямо в глаза, она щурилась, но не могла отвести взгляд. — Тогда я понимаю, зачем ты решила надеть на себя внешность моей матери. Небось нацепила бы на себя вообще что угодно. Ну ты держись за эту внешность, держись. Вряд ли ещё раз выпадет такая удача. Теперь ты — красавица. Жаль только, что не взаправду.