Боги мёртвого мира (СИ)

Инмори не стала дожидаться его на той стороне тропы. Ворота напоминали распахнутую пасть затаившегося чудовища. Они захлопнулись за его спиной, как если бы действительно были пастью, и Келл невольно вздрогнул и обернулся. Слабого огонька на кончике палки было недостаточно, чтобы осветить весь внутренний двор. Эхо собственных шагов казалось неестественным, каждый шорох мог напугать до полусмерти в такой густой безлунной ночи. Келл почти на ощупь завел лошадь в стойло с мыслями о том, что мертвые слуги сами позаботятся о животном.

Круглый зал все также освещали сотни свечей. Из прохода в столовую тянуло аппетитными ароматами печеных яблок, тыквы и жареного мяса. Желудок Келла заурчал в ожидании скорого ужина. В столовой его встретили радостными приветствиями Берт и Нова. Жизнь в замке явно пошла им на пользу: с лиц пропали следы утомительной дороги, впалые щеки друзей немного округлились, пропали круги под глазами. Живот Новы заметно вырос, его уже не скрывали складки свободного платья. С запоздалым, но приятным удивлением Келлгар отметил, что друзья действительно рады его видеть, и только при встрече он понял, как сильно скучал по их обществу.

В какой-то момент после второго или третьего бокала вина Келл вдруг с грустью подумал, что в его жизни наконец, столько лет спустя, появилось подобие семьи. В такие вот моменты, как веселый семейный ужин, он мог бы сказать, что чувствует себя счастливым. Но долго ли это продлится? Когда-нибудь Берт и Нова захотят вернуться в родной дом, в родной Химпейк. Будет ли он им нужен?

Через месяц или около того, когда Келл начал привыкать к неспешному, размеренному ритму жизни, ко времени, посвященному самому себе, и уже практически забылись недавние события, из ленивой полудремы его выдернули возгласы Новы. Он отложил книгу, за которую взялся от скуки, и вышел в коридор, чтобы выяснить, что случилось. Какая-то возня и громкие разговоры, то ли испуганные, то ли взволнованные, растревожили многовековую тишину башни. На пороге комнаты друзья о чем-то оживленно спорили. Увидев Келла, Берт — растрепанный и с широко распахнутыми глазами — закричал ему:

— Надо найти Инмори!

Нова отпихнула Берта в сторону и направилась к лестнице. Одной рукой она держалась за живот, а другой опиралась о стену. Келл понял все без лишних вопросов и кинулся вниз по лестнице, на ходу пытаясь придумать, как найти Бессмертную в замке, двери которого подчиняются только ее силе.

— Ну куда ты идешь? Подожди ее в комнате! — было слышно за спиной.

— Я сама ее найду! Ты не понимаешь!

Келл выскочил в круглый зал с никогда не гаснущими свечами, и практически одновременно на противоположной стене образовался проход. Искать Инмори не понадобилось.

— Спокойно, — произнесла женщина, прежде чем Келл успел набрать в грудь воздуха.

Он остановился посреди зала в ожидании указаний, если такие последуют, в то время как Инмори приблизилась к проходу в гостевую башню. Прямо перед ней на последних ступенях лестницы замерла Нова. Ее щеки покраснели, взгляд выдавал волнение. Девушка всем телом бессознательно потянулась к Бессмертной, ища поддержки и помощи, и Инмори позволила ей это. Она погладила ее волнистые волосы, уложила голову на свое плечо, и Нова принялась тихонько всхлипывать.

В нескольких ступенях позади остановился растерянный Берт. Воцарившуюся тишину нарушали только редкие всхлипы и шумное дыхание. Селестия наклонилась к Нове и прошептала:

— Время пришло. Прости, дитя, но миру нужно спасение.

Нова подняла на нее удивленный взгляд — и в это мгновение Бессмертная свернула ей шею. В следующий миг тело девушки откинулось назад на ступени, а Берт в ужасе вскрикнул:

— Что…

Инмори легонько повела рукой, словно хотела отогнать назойливую мошку — снова раздался тошнотворный душераздирающий хруст. Голова Берта резко дернулась в сторону. Он повалился на ступени лицом к стене, а Инмори через плечо бросила взгляд на Келла.

Он словно прирос к месту. Он не мог ни пошевелиться, ни закричать, сердце разрывалось от обиды и гнева и горя и непонимания и ужаса, но больше горя. Зачем? — хотелось кричать, но из раскрытого рта вылетали только сдавленные хрипы.

А на лице Бессмертной не отразилось ничего.

Женщина опустилась на колени около трупа Новы, по щеке которой еще катилась слезинка, и с треском разорвала ее платье, оголив круглый живот. Провела рукой по натянутой коже, под которой еще пряталась жизнь.

— Не думай, что мне не жаль ее. Но так надо.

Она погрузила в податливую плоть острые пальцы и потянула в стороны, кожа порвалась, прямо как платье чуть раньше. Из раны тут же хлынула кровь. Бессмертная опустила руку в чрево — по краям раны полилась околоплодная жидкость — и извлекла на свет крохотного красного младенца. Его рот и ноздри были забиты слизью, и он тихо подергивал конечностями. Инмори одной рукой держала младенца на весу, а другую погрузила в податливую грудную клетку. Пальцами вырвала крохотное сердце и целиком запихнула его в рот, затем отложила мертвого ребенка в сторону и потянулась за вторым.