Боги, пиво и дурак. Том 3

Клетка с узницами по-прежнему стояла на своем месте, и запертые в ней кошки выглядели просто чудовищно. Беленькая надрывно кашляла. Замотанная грязной тряпкой рана у строгой кошки кровила, а сестренки тщетно пытались согреться, обнимая друг дружку. Студенистая жижа, лежавшая в их миске, так и осталась нетронутой.

Содрогнувшись, я ускорил шаг и вскоре оказался рядом с тюрьмой.

Охранники не сразу меня узнали. А когда узнали, изумленно вытаращили глаза и принялись беспардонно разглядывать всю мою амуницию и одежду, присвистывая и щелкая языками от того, как высоко умудрился подняться мойщик грязных плошек.

Без разговоров они пустили меня на закрытую территорию, где прямо на дороге я увидел курящего Гая.

— Приветствую, мастер! — с улыбкой крикнул я.

Гай обернулся — и я увидел лиловый кровоподтек у палача на правой скуле.

— О, здорово, Даниил, — как-то мрачненько отозвался тот. — Проходи, будь как дома.

Я хмыкнул. Хорошенькое такое пожелание — быть в тюрьме, как дома.

— С кем силой мерился? — спросил я, по старой привычке доставая свои папиросы за компанию.

— Да так, — усмехнулся Гай. — Коллегу учил профессиональной этике.

— А-аа, — протянул я. — И как прошло обучение? Коллега узрел истину?

— Понятия не имею, что он там в лечебнице узрел... со сломанной челюстью... — проговорил Гай, глубоко затягиваясь горьким дымом. — А вот мне завтра предстоит узреть городского судью, потому что эта скотина еще и жалобу на меня подала. Сучья натура.

— Неприятно, но логично, — заметил я.

— Это верно... — Гай покосился на меня и с улыбкой добавил. — А ты вот, как я погляжу, живешь неплохо!

— Да, — не стал я отнекиваться.

— Рад за тебя, — сказал Гай, и я почему-то ничуть не сомневался, что его слова абсолютно искренние. — Чего пришел? Вряд ли по местной работе стосковался.

— Это точно, — заулыбался я.

— А я вот не поверишь — стосковался. Сейчас на твоем месте такой дурачина безрукий работает — аж плакать хочется. Каждое утро вспоминаю, как ты в свое время полы в пыточной натирал — ни пятнышка! Хоть воду пей с него...

— Да знаешь, вообще-то я к тебе по одному делу пришел...

— Даня, ты что ли? — беспардонно вклинился в наш разговор проходивший мимо караульный — большой усатый дядька, который запомнился мне добрым нравом и дикой удачей в кости.

— Точно, это я.

— Ох ты ж божья хрень!.. — выдохнул тот. — А где ты сейчас вообще?

— Рикард, иди себе куда шел! — прервал его Гай. И, повернувшись ко мне, предложил: — Пойдем ко мне? А то ведь сейчас поговорить спокойно не дадут.

Я согласился, хотя сидеть в пыточной было удовольствием своеобразным.

Однако Гай привел меня не туда. А в свою каморку, куда в мою бытность здесь не приглашал ни разу.

Это была маленькая комната с большим решетчатым окном и столом, заваленным множеством всяких бумаг.

— Выпить хочешь? — спросил Гай, по-хозяйски располагаясь в кресле.

При упоминании о выпивке у меня жалобно содрогнулся желудок.

— Нет, я только от попойки проветрился.

— Ну, как знаешь.

Он налил себе в кружку из кувшина какой-то пахучей жидкости, сделал несколько глотков и поморщился.

— Так что за дело? — спросил он у меня.

— Кошки на площади, — коротко ответил я. — За что их так?

Гай сразу как-то скис. Покрутив кружку в руках, поставил ее на стол прямо поверх бумаг.

— А, вот ты о чем, — проговорил он. — Да, неприятное дело...

— Да как-то с ними совсем уж не по-людски. Видеть больно, как девчонки угасают. Молодые, красивые... Вот я и хотел узнать, что же они такое натворили?

Мастер вздохнул.

— Справедливому суду, Даниил, одинаково подлежат и уроды, и красивые. Я вот три дня назад торговку одну казнил. Кровь с молоком, грудь, бедра гладкие, коса под коленку — такую бы под себя положить и радоваться. А в обвинение посмотрел — а красота эта, оказывается, мужа отравила, а потом и пасынка трехгодовалого голодным свиньям в загон бросила. Вот тебе и на.

— А с кошками-то что?

— А с кошками... С ними все сложнее.

Гай пошелестел бумажками на столе, выкапывая из кучи нужную.

— Ну вот, гляди. Обвиняют их в убийстве одного из жрецов благодатной Флоры, аристократа одного... Правда говно был человек — бордель у нас держал для любителей погорячее. Там девок бить дозволялось, главное чтобы не до смерти. А последнее дело, на котором их взяли — проникновение в дом нашего судьи с целью свершения душегубства.

— То есть они на него напали? — уточнил я.

— Да нет, не успели...

Гай отложил бумагу.