Боги в изгнании, или Утомлённые властью

Ещё не зная, что он там будет делать, не представляя, как найдёт Кари, без которой не мог ничего предпринять, Тадоль-па неспешно шагал, ведомый пока ещё неясным зовом бездумной интуиции. И, как случалось с ним часто, именно здесь, в области бездумья, с дразнящим вызовом блеснула дерзкая мысль… И Тадоль-па её принял к действию, не развивая. Пусть всё будет интуитивно, решил он, и снял блокатор с бионика.

* * *

Дворец Верховного Предводителя научной Аркадемии стоял в центре городка, прикрытого от полярной стужи прозрачным куполом. Высоко над дворцом, под самым куполом, размещалась станция надзора за мыслями. От дворца к станции тянулись туго натянутые троссы, по которым скользили вверх и вниз кабины лифтов. Тадоль-па решил попасть туда…

Шёл он открыто, чинно. Наиболее любопытным Тадоль-па предупредительно отвечал, продолжая шагать: «К Верховному…»

Этого было достаточно, чтобы его оглядывающие полицменты теряли к баянну интерес. В условиях всеобщей слежки за мыслями было опасно интересоваться посетителями Верховного Предводителя.

Заминка произошла у служебного входа во дворец. Из-за бронированного щита стационарного лучемёта выглянул полицмент и, оглядывая баянна, сонно спросил:

Ночь, не видишь?.. Куда? Кто вызывал?

Наш любимый и дорогой Верховный Предводитель ле-Трав. Он и ночью занят большими делами, – смиренно ответил Тадоль-па, как и полагалось баяннам отвечать представителю высшей касты. Не остановился, как предписывалось Положением, а шагал по ступенькам к двери, воспроизведя в уме картину своей беседы с ле-Травом. Она была у него сВерховным, когда элит позволил держаться за его палец для лучшего контакта. Эта картина и торопливое восхождение к двери низшего убедили полицмента. Он вернулся за бронированный щит, надавил на кнопку пульта, открывшего перед Тадольпа дверь.

* * *

Во Дворце шла ночная уборка. Десяток расторопных роботов, зажимая в конечностях скребки, щётки, сопла моющих и осушающих устройств, как стадо гигантских пауков, подгоняемое управляющим ими инжером, с шелестом и шарканьем удалялись по коридору, оставляя за собой блеск и свежесть вымытых стен и пола. Тадоль-па догнал чистильщика и пошёл с ним рядом.

«Желаю крепкого здоровья, Тадоль-па, – сказал мысленно инжер, узнав ученого.

«И тебе желаю здоровья, – ответил старик. И попросил инжера завернуть в правое крыло.

«По графику там уборка через три дня.

Тадоль-па многозначительно посмотрел ему в глаза и, как бы случайно, соединил в колечко большой и указательный пальцы, изображая таким образом знак объединения рабов для непримиримой борьбы. Инжер понял символ. Не глядя больше на Тадоль-па, он виртуозно прошёлся по кнопкам висевшего на шее пульта управления, роботы остановились, попятились и повернули в правое ответвление коридора.

Стоявший возле высотного лифта полицмент, увидев двинувшихся в его сторону роботов, вошёл в кабину, туда же шагнул Тадоль-па и, прежде чем страж успел выразить возмущение наглостью низшего, свалил его парализующим лучом. Кивнув изумлённому инжеру, чтобы тот продолжал работу, Тадоль-па закрыл дверь, надавил на клавишу подъёма. Кабина понеслась вверх сначала по этажам дворца, а затем заскользила по канатам под купол города.

Тадоль-па снял с полицмента лучемёт и приготовился к бою. Может быть, к последнему, подумал он, разглядывая оружие. Оно было непривычным для его рук: низшим запрещалось иметь даже простые ножи, а также другие «колющие и режущие предметы», как широко извещалось в уставоположениях. Однако Тадоль-па легко разобрался в назначении переключателей, перевёл лучемёт на ближний бой и приготовился к броску из кабины.

* * *

Кабина лифта мягко вошла в приёмное устройство, раздвинулись дверцы – в вестибюле пусто, и только на маленьком столике лежала перевёрнутая фуражка, лоснившаяся от жира белым нутром, и витал специфический запах гигиенических кремов.

Выйдя из кабины, Тадоль-па огляделся. Две распахнутые бронированные двери – одна против другой – вели в помещения станции. Слева всё тихо, справа – непонятный гул голосов. Настроясь на биопередатчик мыслей какого-то цензура, Тадольпа его глазами увидел груду денег на большом блюде лендлива. Азартная игра дошла до пика, когда на блюдо бросали всю наличность, чтобы отыграться и сразу разбогатеть или окончательно разориться. На финальный размёт собрались все цензары, оставив свои места за пультами надзора.

«Скоро пересмена. Хватит, – заметил кто-то благоразумно, но его слова потонули в хоре возбуждённых голосов.

«Ставлю своего химика Масли!

«Облезешь, пока дождёшься от него пользы. А то, как с Тадоль-па, провозишься два десятка лет, а он окажется пустым.

«А ты провёл его в утилизатор?

«Куда он денется? Расщепили уже, наверное.

Дальше рисковать было нельзя. Тадоль-па шагнул влево за порог второй двери, и перед тем как захлопнуть её за собой, увидел справа недоумённое испуганное лицо цензура, выглянувшего из-за правой двери. Немо раскрывая рот, он не мог крикнуть. Но уже через несколько мгновений раздались его вопли, посыпались удары в закрытую Тадоль-па дверь.