Богиня

Тео поднялся на сцену и произнес речь, едва слышную за грохотом аплодисментов. Он знаками подозвал Видала, Валентину и Рогана. Театр был залит ярким светом. Смеющуюся и плачущую Валентину снова забросали цветами.

– Это триумф, – повторял Тео, не вытирая слез. – Настоящий триумф!

Через главный вход не было никакой возможности пробиться. Старший капельдинер провел их за кулисы, откуда они смогли выбраться на улицу.

Измученная Валентина обессиленно рухнула на заднее сиденье «роллс-ройса».

– Ты счастлива? – спросил Видал, когда машина уже мчалась по темным улицам.

– Я не нахожу слов. В жизни не ожидала ничего подобного. Это было невероятно! Потрясающе!

– Они отдавали дань твоему таланту, – сказал Видал, кладя ее голову к себе на плечо. – Благодаря рекламной шумихе в театре собрался сегодня весь цвет Голливуда. Актеры, режиссеры, президенты компаний, которые имеют хотя бы какой-то вес. Такой уж это город. Он может быть невероятно щедр на похвалы тем, кто это действительно заслужил.

– Как, по-твоему, «Гефсиманские врата» будут иметь такой же успех? Этот фильм совершенно иной направленности. Возможно, люди будут ожидать еще одной исторической драмы, а не сюжета времен первой мировой войны.

– Каждая картина – это определенный риск. А посему наша работа такая волнующая. Я не имею ни малейшего желания снимать серые, не вызывающие споров фильмы, не оставляющие к тому же простора для творчества.

– А я не имею ни малейшего желания в них сниматься, – решила Валентина, обнимая Видала за талию и прижимая его к себе. – Ты считаешь, Тео по-прежнему хочет, чтобы я временно перешла в «Метро-Голдвин-Мейер»?

Видал широко улыбнулся.

– Ну что ты, любимая! Мейеру цены Тео просто не по карману – никаких денег не хватит!

Фильм «Женщина в алом» был завершен, а съемки комедии Видала «Наследница Елена» находились в самом разгаре, когда Валентина неожиданно заболела.

«Королева-воительница» и «Гефсиманские врата» с огромным успехом шли по всей стране. Как и предсказывал Тео, она стала звездой, имела роскошный дом, сказочные туалеты, обожание миллионов зрителей и любовь Видала. Чаша радостей была переполнена, и Валентина с неиссякаемым оптимизмом встречала каждую минуту жизни.

Когда Валентину впервые вырвало утром, Элли с тревогой посмотрела на хозяйку.

– Вы уверены, что не переутомились? Даже не отдыхаете между картинами! Вам необходимо уехать куда-нибудь на месяц-другой!

– Но я люблю свою работу, Элли. Ничего страшного. Наверное, все из-за того омара, что я ела вчера в «Ла Го-лондрине». По-моему, он был не совсем свежий. Полежу немного и буду как новенькая.

Она так и сделала, но на следующий день все повторилось. И на третий тоже.

– Мне лучше поехать к доктору, – решила она наконец, выходя из ванной с побелевшим лицом. – Мне ужасно плохо. Не могу ничего есть. Должно быть, что-то вроде гриппа.

– Вы уверены, что это именно грипп? – спросила Элли, с преувеличенной старательностью разглаживая простыни.

– Что же еще? – пожала плечами Валентина, отодвигая чашку с кофе, опасаясь, как бы сам вид темной жидкости не спровоцировал очередной приступ тошноты.

– Когда у вас в последний раз были месячные? – без обиняков спросила горничная, взбивая подушки.

– Не знаю. Какое это имеет отношение к моему недомоганию?

– Самое прямое, – твердо объявила Элли. – Такая сообразительная женщина, как вы, иногда бывает просто ужасно бестолковой. Тошнота по утрам и отсутствие месячных лично мне говорят только об одном.

Валентина, бледнея, рухнула на подвер1гувшийся табурет.

– Не может быть… невозможно…

– Ну, – пожала плечами Элли, сочувственно вздыхая, – вам лучше знать, но на вашем месте я немедленно отправилась бы к доктору.

Валентина благоговейно провела рукой по животу. Ребенок? Дитя Видала? Такого она даже представить себе не могла.

– Позвоните доктору Хелману, Элли, и передайте, что я хочу приехать к нему сегодня же утром.

– А студия?

– Потом позвоните мистеру Ракоши и скажите, что я немного опоздаю. Сегодня утром я на студии не нужна.

И не нарушу его графика.

Элли выполнила распоряжения хозяйки, опасаясь, однако, что если та действительно беременна, нарушится не только график, но и вся дальнейшая жизнь режиссера и его звезды.

– Никаких сомнений, – объявил доктор Хелман, когда Валентина встала с кресла. – Примерно двухмесячная беременность, может, чуть больше.

Доктор Хелман прекрасно видел, кто перед ним стоит. И знал также о том, что его прославленная пациентка не замужем.

– Сам я не делаю аборты, но могу со всей ответственностью порекомендовать доктора Гремерси. Очень знающий, а главное, не болтливый человек. Потом вам понадобится неделя отдыха, но через десять дней вы снова сможете сниматься, словно ничего не произошло.

Валентина недоуменно воззрилась на него:

– Я вовсе не собираюсь делать аборт, доктор Хелман. На этот раз удивляться настала очередь доктора.