Богиня

– Сделай мне минет, я что, говорю на японском языке? – толстый коротышка сел на кожаный диван.

Это так противно. Это кастинг, который проходят все девушки, попадающие на сцену.

Ева посмотрела на жирдяя, который насквозь пропах табаком и водкой. Внутренний голос орал ей бежать. Бежать куда глаза глядят. Бежать до самой матушки-России и не оглядываться назад. Но «монстр» внутри ее головы снова взял на понт.

«Детка, это всего лишь минет, так ты справишься со своим стыдом. Иди навстречу страху. Иди навстречу стыду. Ты поборешь их».

Ева встала на колени и уже была готова расстегнуть ширинку этого мерзкого хряка, чья кожа лоснилась от жира. Но тут в гримерку зашел молодой привлекательный француз.

– Бернар, что ты делаешь? – спросил он, разведя руками.

– Простите, босс, собеседование проводил, – Бернар быстро вскочил на ноги, оттолкнув Еву.

Девушка сидела на полу и смотрела огромными испуганными глазами на красавца, спасшего ее от унижения.

Лоснящийся хряк выбежал из гримерной, Ева готова была поклясться, что он убегал прихрюкивая. Молодой француз подал ей руку.

– Ты русская? – спросил он.

Ева кивнула.

– Меня зовут Габриэль, я хозяин этого клуба. Ты к нам хочешь устроиться? – его карие глаза раздевали ее, и она это чувствовала.

– Да, я хотела бы у вас танцевать, – ответила Ева стеснялась. Она была не из робких и ранимых женщин. Но умела ловко изображать застенчивость.

Она была на полторы головы выше владельца клуба. Огненная богиня. Очень высокая худая девушка с длинными черными волосами, с глубоким взглядом и синими глазами. Фигура ее была мальчишеской: небольшая грудь, плоская попа. Лицо идеальное по меркам стандартов красоты – большие глаза, небольшой носик и пухлые от природы губы. Такой диссонанс вызывали ее внешность и фигура. Кукольное личико и подростково-мальчишеское телосложение. Здесь, во Франции, она будет нарасхват.

Габриэль внимательно посмотрел на нее.

– Видимо, ты очень хочешь танцевать у нас, если была готова сделать минет этому свиномордому, – он посмеялся и повторил действия Бернара, плюхнувшись на большой кожаный диван.

Ева уже поняла этот рынок. И то, чего ждут от нее.

Одно дело было сделать минет Бернару, на большее он и не рассчитывал. А другое – переспать с таким красавчиком мачо.

Она шла навстречу своему сопротивлению.

«Я никогда не буду такой, как мать» – звучало в ее голове эхом. А мозг рисовал ей картинки. Мама стоит на кухне: точеная фигура, налитые груди, полупрозрачная ночная рубашка, и отец, подходящий сзади. Вот он подкрадывается к маме, обнимает ее и трется об нее, трогая руками грудь. Ева сидит на кухне рядом и ест свою полуденную булочку с маком. Но вот булочка уже не лезет в рот.

Родители никогда не скрывали своих ласк и утех. И Ева смотрела на это с отвращением.

«Четверо детей. И они никак не угомонятся? Я никогда не буду такой, как они. Я никогда не буду такой, как она». Да-да. Это мантра всех детей, не желающих быть похожими на родителей, но от своей сути и от генетики никуда не убежишь.

При всей внешней яркости отношений папы и мамы Ева нутром ощущала дискомфорт. Она чувствовала приближение отца до того, как он вставлял ключ в замок входной двери. Все внутри сжималось от напряжения.

Отец очень любил Еву. До какого-то момента она была его любимой и единственной доченькой. А потом все резко поменялось, и некогда любимый родитель начал пугать. Ева не понимала этих изменений, ведь внешне все оставалось прежним. Он приходил домой, дарил подарки, целовал дочку, играл с ней. Но становилось некомфортно все сильнее и сильнее. Как-то Еву из садика привела мама. Ей было пять лет. Отец сидел на кухне и увлеченно чистил воблу.

Он не взглянул на дочь, даже когда она вошла на кухню и встала перед ним. Ей так хотелось, чтобы он взглянул на нее и, бросив вонючую рыбу, обнял. Но он не взглянул. Новая волна обиды накрыла девочку с головой. Она разрыдалась.

– Папа! Меня мальчишки побили, – в сердцах крикнула Ева на всю кухню.

Он взглянул на дочь:

– Значит было за что.

В ту секунду Ева поняла, что ему все равно. Он не защитит ее. Не бросится к ней на помощь, не встанет за нее горой. За свою девочку.

Ева убежала в свою комнату. И забилась в угол, обняв руками коленки. Ее, конечно, не побили. Просто она повздорила с мальчиком из-за игрушки, и он толкнул ее.

Но папа же этого не знал. Пропасть начала расти из внутренней во внешнюю.

А через несколько месяцев он ушел из дома на работу и не вернулся.

Только потом Ева узнала, что у его появилась другая дочка, Лиля. Другая семья. И никакой страстный секс не спас брак ее родителей. Совместный быт, четверо детей – все оказалось неважным.

Скромная девочка Ева, не желающая быть похожей на маму, пошла в стриптиз. Самое место для тех, кто хочет спрятать свою сексуальность под семью печатями.