Богиня охоты

— Помогите тетушке устроиться на них, — распорядился Генри.

Люси и Марианна взяли тетю Матильду под руки и уложили на носилки. Когда лакеи унесли старушку, Китти заметила на земле что-то белое. Это было письмо, выпавшее из кармана сюртука Джереми.

— Что это? — промолвила Китти, поднимая письмо. Печать на нем была сломана. Китти повертела письмо в руках. — Имени отправителя нет.

Она развернула листок бумаги. У Джереми перехватило дыхание. Китти быстро пробежала письмо глазами и ахнула.

— О Боже…

— Что это? — спросил Феликс, пытаясь заглянуть через плечо жены.

Китти снова углубилась в чтение. Вскоре на ее глазах появилась хитрая кошачья улыбка. Феликс вырвал письмо

у нее из рук и, держа его на расстоянии вытянутой руки, стал читать, наморщив лоб.

— Мой… дорогой… мальчик? — промолвил он. — Гм… мальчик…

— Нет, нет. — Китти снова отобрала письмо у мужа. — Не мальчик, а зайчик!

Феликс пожал плечами:

— А мне показалось, мальчик.

— Ты ошибаешься, Феликс, первая буква «з». О Господи, вы только посмотрите, что здесь написано! «Мой дорогой зайчик»!

Джереми посмотрел на Люси, а Люси устремила взгляд на Софию.

София, охваченная ужасом, крепко обнимала Тоби за шею. Кусая губы, она едва заметно мотнула головой, глядя на Люси.

— Дайте-ка мне это письмо, — сказал Генри, протягивая руку.

Китти неохотно отдала ему листок бумаги. Генри поднес его поближе к горящему факелу.

— Неудивительно, что вы не можете разобрать почерк. Это писала Люси. Она всегда карябает, как курица лапой. Здесь действительно написано «зайчик». Именно «зайчик», а не «мальчик».

Генри повертел письмо в руках. Джереми снова взглянул на Люси. В ее широко распахнутых глазах застыло выражение ужаса.

— «Мой дорогой зайчик, — прочитал вслух Генри. — Прости меня, любимый». Хм, любимый?.. «Если бы ты знал, как сильно я сожалею о нашей ссоре. Сэр Тоби для меня никто. Ты один…»

Генри оторвал глаза от письма и бросил изумленный взгляд на сестру.

— Генри, прекрати! — взмолилась она.

Однако тот не внял ее мольбе.

— «Ты один в моем сердце», — с ухмылкой продолжал он, передразнивая интонации сестры.

— Генри! — одернула его Марианна.

Охваченная паникой, Люси взглянула на Джереми, как будто ища у него защиты. Джереми нервно провел рукой по волосам. У него было такое чувство, словно на его глазах лошадь сбросила седока, но он бессилен помочь бедняге. Ощущение беспомощности сковало его. К горлу подкатил ком. Что он мог сделать?

Не мог же он сказать Генри, что это было письмо Софии. В этом случае пострадала бы репутации не одной, а сразу двух девушек. Ведь письмо было написано рукой Люси.

— «Я не могу забыть тебя, — насмешливым тоном продолжал читать Генри. — Я думаю о тебе днем и ночью. Ты постоянно снишься мне».

Джереми лихорадочно пытался припомнить дальнейшее содержание письма. Возможно, оно было не столь уж и компрометирующим. Возможно, Генри только посмеется над ним и спишет все на богатую девичью фантазию.

— «Я тоскую по тебе, — нараспев читал Генри, — по твоим ласкам…» — После этих слов усмешка исчезла с его лица, и он нахмурился.

У Джереми упало сердце. Нет, письмо все же не таило в себе опасности.

Генри понизил голос и дочитал письмо быстро, бранясь через каждое слово:

— «Когда я закрываю глаза, го чувствую прикосновение твоих теплых рук». Проклятие! «Мое тело хранит память о них…» Черт возьми! «Вкус вина напоминает мне твои поцелуи… Не сомневайся в глубине и искренности моих чувств. Приезжай, умоляю тебя. Я жажду заниматься с тобой любовью всеми возможными способами… Твоя капустка». — Генри, грозно сдвинув брови, бросил мрачный взгляд на Люси. — Что все это значит?

— Генри, прошу тебя, — пробормотала Люси, поглядывая на Софию. — Давай поговорим об этом дома наедине.

— Нет уж, здесь и сейчас!

Люси покачала головой:

— Генри, ты не понимаешь, все это сплошные выдумки… — В голосе Люси звучали нотки отчаяния. — И вообще это письмо не мое!

София спрятала лицо на груди Тоби. Китти сжала руку Феликса. В душе она ликовала, ожидая, что сейчас разразится грандиозный скандал.

Люси закрыла ладонями лицо. Ее шаль немного сползла с плеч, и Джереми увидел, что шея Люси покрылась гусиной кожей. Джереми готов был убить Генри. Люси явно замерзла и была страшно перепугана, а брат продолжал мучить ее. Джереми был вне себя от злости. Ему хотелось защищать Люси и обладать ею. В его душе причудливым образом смешивались два чувства — гнев и сладострастие.