Богиня. Тайны жизни и смерти Мэрилин Монро

Личный секретарь Роберта Кеннеди Энджи Новелло осторожно, но честно отвечает на вопрос о близости бывшего босса и Мэрилин Монро. Она вспоминает, что встречала Мэрилин в доме Лоуфордов весной 1962 года, когда присутствовали оба Кеннеди и Пэт Ньюком. Примерно с того времени, вспоминает она, — и записная книжка Мэрилин с номерами телефонов служит тому доказательством — актриса многократно звонила ему в департамент юстиции.

Энджи Новелло говорит, что Кеннеди всегда либо отвечал на звонки Мэрилин, либо вскоре перезванивал сам. «Он был таким отзывчивым человеком; он никогда не отворачивался от того, кто нуждался в помощи, и я уверена, он хорошо знал о ее проблемах. Он умел слушать, а в этом, на мой взгляд, она нуждалась больше всего на свете». Новелло также подчеркнула, что Кеннеди был хорошим другом певице Джуди Гарланд, и никто не намекает на роман с ней.

Пресс-секретарь Кеннеди, Эд Гутман, говорит, что министр юстиции встречался с Мэрилин всего четыре или пять раз. У других коллег Кеннеди несколько иные воспоминания. Один из них, кто пожелал сохранить свое имя в секрете, сказал репортеру из «Манчестер Гардиан» У. Дж. Уиттерби, что «роман с Монро воспринимал как данность, но это была единственная связь Бобби».

Держать языки за зубами люди перестали в 1968 году после убийства Роберта Кеннеди. Как-то двое его друзей, писатель Джон Марканд и Фредди Эпси, нынешняя жена Джорджа Плимптона, собрались на вечер воспоминаний. Как сказал один из участников, беседа касалась и обыденного, где «было много суеты и флирта, и того, что мисс Монро была очень влюблена в Бобби Кеннеди». Этот очевидец из профессионалов, работавших на Кеннеди, также предпочел остаться анонимным. Другие были более открытыми и общительными.

Третья жена Питера Лоуфорда, Дебора Гулд, сказавшая, что однажды ночью Питер проговорился и выложил ей все, что знал о Мэрилин Монро и братьях Кеннеди, сообщает, что в кладовке среди бумаг, которые там хранил ее муж, она обнаружила фотографию. На ней «были Питер Лоуфорд, Мэрилин Монро и Бобби Кеннеди, — вспоминает Гулд. — Они держались за руки. Насколько мне помнится, на Мэрилин был халат, в руках она сжимала бутылку шампанского «Дом Периньон». Было похоже, что они неплохо отдыхали, находясь на пляже».

Как Гулд поняла со слов Лоуфорда, роман Роберта Кеннеди с Мэрилин Монро начался после того, как он пришел к актрисе в роли «посыльного мальчика» от своего брата, чтобы сказать, что их отношения с президентом больше не могут продолжаться. «Новость эту Мэрилин восприняла очень тяжело, — говорит Гулд, — и Бобби уходил с мыслью, что ему следовало бы узнать актрису получше. Сначала ему хотелось просто утешить ее, но вскоре знакомство между Мэрилин и Бобби переросло в любовную связь. Из того, что говорил Питер, можно заключить, что он влюбился по уши».

Но самым убедительным доказательством близости Мэрилин с Робертом Кеннеди являются воспоминания их современника, бывшего непосредственным очевидцем происходившего. Речь идет о дочери доктора Гринсона, Джоан, которая в последние месяцы жизни Мэрилин была очень дружна с ней. Она вспоминает их «девичьи разговоры» с Мэрилин. Чаще всего они были посвящены любовным переживаниям самой Джоан, но в начале 1962 года Мэрилин, захлебываясь от восторга, заговорила о «новом мужчине в своей жизни».

«Она призналась мне, — говорит Джоан, — что встречалась с кем-то, но не хотела обременять меня ответственностью, которая была бы неизбежна, узнай я его имя, поскольку человек был довольно известен. Она сказала, что будет называть его «Дженерал». Мы обе рассмеялись. В этом так мало было Тайны, что не составляло никакого труда вычислить, о ком шла речь, и понять, что происходило».

Но Джоан Гринсон доподлинно не знала, что означало это наименование «Дженерал», и решила, что это относится к президенту. Хотя в журнале «Лайф» тогда были опубликованы материалы о Роберте Кеннеди, где министра юстиции называли просто «Дженерал»1.

Сам доктор Гринсон на протяжении многих лет, описывая любовную жизнь Мэрилин, о которой узнавал от своей пациентки, строго придерживался профессиональной этики. Делать это ему приходилось в силу того, что ходило множество сплетен. Атаки репортеров он обычно отбивал. Но в 1973 году, выведенный из себя голословным утверждением, промелькнувшим в книге о Мэрилин Нормана Мейлера, Гринсон согласился на беседу с писателем Морисом Золотовым. «Мэрилин, — сказал доктор, — в ту пору не имела никаких сколько-нибудь серьезных увлечений. Ее чувств глубоко не затрагивал ни Роберт Кеннеди, ни другой какой мужчина».

Возможно, Гринсон, гуманист до мозга костей, у которого на рабочем столе лежал серебряный доллар Кеннеди, просто пытался похоронить сплетни. Однако вскоре после смерти Мэрилин, в частной беседе с психиатрами из лос-анджелесского центра профилактики самоубийств, доктор Гринсон говорил совсем иное.