Богорождённый

Хватка Орсина, казалось, способна была раздавить камни.

— Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе? — спросил Орсин. — Я просто… гулял по долине.

Обычно Васен предпочитал готовить свой дух и свой разум в одиночестве. Но он вспомнил о словах Оракула: «Всё меняется, Васен».

— Разумеется, не возражаю. Я тоже просто гулял. Компания товарища по вере будет мне приятна.

Орсин помешкал, на его губах застыла смущённая улыбка.

— Что–то не так? — спросил Васен.

— Всё в порядке, просто… я должен сказать тебе, что я не последователь Амонатора.

Учитывая ситуацию, эти слова показались Васену такими странными, что он решил, будто ослышался.

— Что? Не последователь? Орсин покачал лысой головой.

— Нет.

Теперь, подумав об этом, Васен не смог припомнить, чтобы видел Орсина на рассветной службе, на любой из проповедей Оракула или на других ритуалах веры. От беспокойства с его кожи заструились тени. Он напрягся.

— Тогда что…

Руки Орсина свободно свисали по бокам. Возможно, он заметил тревогу на лице Васена.

— Я не враг.

— Ладно, — сказал Васен, по–прежнему напряжённый, глаза сощурены. — Значит, ты друг?

Орсин улыбнулся. Улыбка, похоже, легко ему давалась.

— Когда–то был. И хотел бы стать им снова.

— Что это значит?

— Я часто задаю себе тот же вопрос.

Вера Васена позволяла ему заглядывать в души людей, и в Орсине он не видел дурных намерений. Кроме того, этого человека должны были допросить с помощью магии в Долинах, прежде чем привести сюда. И будь он враждебен, духи перевала помешали бы ему пройти. Но Васен всё равно не мог представить, чтобы кто–то кроме почитателя Амонатора стал рисковать путешествием по Сембии, чтобы попасть в аббатство.

— Я… в затруднении, — признал Васен. — Я должен буду сообщить Оракулу.

— О, он уже знает.

— Он знает?

Орсин улыбнулся, пожал плечами.

— Знает.

— Я растерян. Тогда зачем ты здесь?

Молочные глаза Орсина были непроницаемы.

— И этот вопрос я тоже часто себе задаю. Обычно так складываются обстоятельства. Я просто следую за ветром.

Васен не мог понять ни ответа, ни этого человека. Он видел, что Орсин не говорит ему всей правды, но и лжи в его словах тоже не чувствовал.

— Ты странный человек, Орсин.

— Тебя, наверное, не удивит, если я скажу, что уже слышал это прежде? — хмыкнул Орсин. — Это повлияет на твой ответ? Ты всё ещё позволишь составить тебе компанию?

— О, теперь я даже настаиваю.

— Прекрасно, — сказал Орсин и провёл на земле перед ними черту своим посохом.

— Боюсь спросить, — сказал Васен. — Что ты только что сделал?

Он начал подозревать, что этот человек был душевнобольным.

— Линии отмечают границы, начало. Здесь — то, что было до, — сказал Орсин, указывая посохом по одну сторону черты. Затем он указал на другую. — Здесь — то, что будет после. Надеюсь, на этой стороне нас ждёт дружба.

Эти простодушные слова тронули Васена.

— В таком случае, я тоже на это надеюсь, — согласился он, и оба они переступили черту. Шаги Орсина были такими лёгкими, что практически не производили шума.

— Откуда ты? — спросил его Васен. Он сделал мысленную пометку спросить об Орсине Бирна и Элдриса. В частности, он хотел знать, как Орсин прошёл допрос, который они проводили с паломниками. Если через него смог пройти человек, который не был последователем Амонатора, это представляло проблему. Битвы в Долинах не могли стать оправданием для неосторожности.

— Я с востока, из Тельфламмара, — сказал Орсин. — Бывал там?

Васен покачал головой. Это было просто экзотическое название, которое он слышал время от времени, хотя, видимо, этим объяснялась необычная внешность Орсина.

— Это очень далеко отсюда, — сказал Орсин, вглядываясь вдаль. — Он… изменился в Волшебной Чуме.

— А что не изменилось?

— Действительно, — согласился Орсин. — А ты? Откуда ты?

Васен обвёл рукой долину.

— Отсюда?

— Из Сембии?

— Нет, не из Сембии. Сембия принадлежит Шадовар. Я родился в этой долине, а она принадлежит нам.

— Нам, — сказал Орсин. — Так ты… не шадовар?

Паломники часто задавали Васену этот вопрос, и он больше на него не обижался.

— Нет. Я… кто–то другой.

— Кто–то другой, но… связанный с тенью, да?

Васен поднял руку.

— Прислушайся. Слышишь?

Орсин казался озадаченным. Он наклонил голову.

— Вода?

Васен кивнул.

— Водопады. Это первое, что я слышу, когда веду паломников в долину или возвращаюсь после того, как сопроводил их домой. Услышав их, я знаю, что я дома.

— Ты много путешествуешь, но никогда — далеко.

Васену это понравилось.

— Да. Никогда далеко. Ты допрашиваешь меня, Орсин из Тельфламмара?

— Похоже на то, — с улыбкой отозвался собеседник. — Ты провёл здесь всю жизнь?

— Со того самого дня, когда я родился. Только Оракул живёт здесь дольше. Все остальные, даже аббат, приходят и уходят. Мрак не для каждого.

— Нет, но некоторых он притягивает, — заметил Орсин. — Впрочем, ничто не длится вечно.

Слова Орсина напомнили Васену о словах Оракула. Должно быть, его грусть отразилась на лице. Орсин это увидел.

— Прости. Я сказал что–то не то? Я имел в виду, что тьма не может быть вечной.

Васен взмахнул рукой.

— Не нужно извиняться. Твои слова напомнили мне слова другого человека, которые я недавно слышал.

— Понимаю.