Богорождённый

— Он недалеко. Их способности позволяют им шагать из тени в тень, но только на небольшие расстояния.

Васен обернулся кругом, разгладывая доходившую до бедёр кнут–траву, заросли кустарника, одинокие широколисты. Он никого не видел.

— Он сбежал от нас! — крикнул Васен, когда Бирн, Элдрис и Нальд вскарабкались на крутой берег. — Он где–то рядом и тяжело ранен!

— Он быстро исцелится, — сказал Орсин, ощупывая свой перелом.

Васен знал. Он поднял с земли свой щит, выбрал направление и зашагал.

— Свет, — приказал Васен, и все четыре слуги Амонатора использовали силу своего бога, чтобы зажечь свои мечи. Высоко подняв их, мечи рассвета принялись обыскивать местность.

— Здесь! — крикнул Элдрис, и Васен с остальными поспешили к нему. Элдрис присел около широколиста.

— Здесь кровь, — сказал он, коснулся ствола и поднял пальцы, красные от крови шадовар.

Васен вложил меч в ножны, тьма кипела вокруг него.

— Тогда он ушёл. Скоро за нами отправят погоню

— По крайней мере, он лишился ездового зверя, — сказал Бирн, кивнув на тёмное небо. Раненного везераба нигде не было видно.

— Это выиграет нам немного времени, но лишь чуть–чуть, — сказал Васен. — Он может двигаться быстро от тени к тени. Рано или поздно его подберёт патруль.

— Значит, они придут за нами, — сказал Нальд.

Васен посмотрел в густое от мрака небо и кивнул.

— Они придут. Готовьте паломников. Мы должны двигаться быстро. Не обычным путём. Мы пойдём в Долины напрямик.

Глаза Брина расширились.

— Ты уверен, что это мудро, первый клинок?

— Нет, не уверен. Займитесь паломниками.

— Есть.

Когда Бирн, Элдрис и Нальд направились обратно в пещеру, где укрылись пилигримы, Васен поспешил к Орсину. Дэва сидел на траве, его широкие штаны были закатаны на бедро. Линии татуировки, как вены, чертили следы вдоль его ноги. Кожа этого человека была своего рода картой, места, в которых он бывал, изображались на его теле загадочными углами и спиралями.

— Сломал? — спросил Васен.

— И лодыжку, — Орсин кивнул на лодыжку. Она уже стала фиолетовой, и кости торчали под неправильными углами. Только складка на переносице выдавала боль, которую должен был испытывать Орсин.

Васен присел рядом.

— Я могу тебе помочь.

— Твоя цепочка.

— Что?

Орсин кивнул на грудь Васена.

У того ушло мгновение, чтобы осознать, что Орсин имеет в виду. Цепочка, на которой Васен носил священный символ Святого Абеляра, сломалась, и один конец свисал вдоль края его доспехов.

Он выругался, упав духом.

— Я должен найти её!

Он начал вставать, вспомнил про ногу Орсина и про свой долг.

— Позднее, конечно же. Сейчас может быть больно, Орсин.

— Может быть?

— Будет, — признал Васен. — Приготовься.

Используя в качестве фокуса для своей силы изображённый на щите символ Амонатора, Васен осторожно положил щит на ногу Орсина и прочитал исцеляющую молитву. Щит мягко засиял, и тело Васена затопило тепло. Он сфокусировал тепло в руках, в ладонях, и положил их на щит. Сила прошла сквозь него в тело Орсина, и дэва зашипел сквозь сжатые зубы, когда кости встали на место, синяки уменьшились. Васен взял свой щит и помог дэве встать на ноги. Орсин осторожно наступил на пострадавшую ногу.

— Как нога? — спросил Васен.

— Хорошо. Твой символ?

— Должно быть, упал во время боя, — сказал Васен, без особой надежды оглядывая землю вокруг. — Он… важен для меня.

— Серебряная роза, — сказал Орсин.

Васен удивился, что дэва заметил.

— Да. Она принадлежала Оракулу, а до него — святому Абеляру.

— Я помогу тебе найти её.

Они медленно обошли местность, где сражались с шейдом. Но символа не нашли. В конце концов оба опустились на четвереньки, просеивая траву. Васен проклинал себя за неосторожность. Он должен был сунуть розу под кольчужную рубаху, и не позволять ей болтаться свободно. Следовало быть более осторожным. Девять Адов, он мог потерять её в бою или пересекая реку.

— Васен, — позвал Бирн с другого берега.

— Я знаю, — крикнул через плечо Васен, водя ладонями по траве, надеясь наткнуться на металлическую розу. Орсин встал, положил руку ему на плечо.

— Думаю, она пропала, — сказал дэва.

— Знаю.

— Мы должны идти.

Васен опустил голову. Как он объяснит это Оракулу?

— Паломники, первый клинок, — позвал Бирн.

И это слово развеяло его приступ жалости к себе. Безопасность паломников была важнее любого священного символа. Он вздохнул, злой, огорчённый, и встал.

— Спасибо за помощь, — сказал он Орсину.

— Разумеется.

— Линии на твоей коже? Что они такое?

Орси посмотрел на свои руки, покрытые линиями и спиралями.

— История моей жизни.

— Историю твоей жизни можно прочесть у тебя на коже?

Орсин кивнул.

— Большую часть. Места, где я бывал, по крайней мере. Но история предназначена не для того, чтобы её читали. Для того, чтобы её писали. Человек пишет свою историю в книге мира, Васен. По крайней мере, так я себе говорю.

— Что ж, это хорошая история, — сказал Васен, и Орсин усмехнулся. — Очень хорошая. Хорошая история, в самом деле.

Бирн, Элдрис и Нальб уже подготовили паломников к маршу. Васен и Орсин спустились по берегу и ступили в воду.

— В этот раз прыгать не будешь? — улыбаясь, спросил Васен.

Орсин улыбнулся в ответ.