О задачах освободительной войны в области русского богословия[1].

Среди тяжелых и горестных обстоятельств переживаемого времени блестит один светлый и примиряющий луч надежды, надежды на обновление русского народного сознания, на повышение русских духовных ценностей. Уже и теперь раздаются гимны России и всему русскому даже с той стороны, где еще так недавно умели петь величание только пред кумирами Европы, где этими мертвыми и бездушными кумирами заменяли православные чудотворные иконы. Два века назад

"оторваны могучею рукою,мы бросили отечество свое,умчались вдаль, пленясь чужой землею,

земли родной презревшибытие"(К. С. Аксаков."Возврат").

Мы как будто стыдились того, что мы — русские и имеем несчастье жить на Востоке. Мы перерядились в чужое платье и заговорили на чужих языках. Во всех областях русской жизни двести лет слышался один только

"жалкий лепет слов чужих".

Славянофильство не встречало сочувствия в широких кругах интеллигенции; в этих кругах оно было обозвано "китайщиной", "реакцией" и прочими страшными именами. Но вот с нами повторяется то же, что было сто лет назад и о чем сказано в молитве рождественскогомолебна. "О их же ревновахом наставлениих, сих имеяхом (а теперь и имеем) врагов буиих и зверонравных", - у нас уже заговорили о "развенчанном кумире" европейской культуры,

"и взор вперен с любовью на Восток".