Бои космического значения

Расстояние в семь световых лет наше соединение должно было покрыть за двенадцать дней. То, что мой корабль продирался сквозь супервакуум, никак не отражалось на внутреннем распорядке и течении жизни. Внешнее движение вообще не ощущалось. Казалось, линкор «Бриз» намертво врос в толщу скал. Не было никаких контактов с окружающим пространством. Никакой информации мы ни от кого не получали. Иллюминаторы и экраны показывали такую темень, какой не сыщешь нигде в обычном космосе.

– Который раз ныряю в вакуум – никак не могу поверить, что все происходит на самом деле, – сказал Корвен, с которым мы давили стаканчик-другой алкоголя в корабельном овальном баре на пилотской палубе. Здесь была пара десятков столиков, вырастающих из бугристого мягкого пола, система автоматической раздачи напитков работала безотказно, а потолок и стены украшала стереокартинка голубого, покрытого редкими кучевыми облаками небосвода и лесистого пейзажа. – Хоть убей, не в силах поверить, что мы вынырнем в системе Фаланги. И не поверю… Пока мы не вынырнем. Мне кажется, что супервакуум – это такая шутка… Будто все шутят, что он есть…

– Но ведь не шутят, – возразил я.

Шли восьмые сутки моего пребывания на «Бризе». И мне тоже чудилось нечто подобное. Человек все чаще не в силах разумом охватить свои творения.

Слишком далеко зашел прогресс. Слишком высоко мы забрались с того времени, когда ножами выделывали шкуры и ковали в кузнях мечи и плуги.

– Думать над этим, – махнул рукой Корвен, – голову сломаешь…

Мы пьем легкое прозрачное вино. И отличное, хоть и синтетическое, пиво. И жизнью вполне довольны. Самые невероятные вещи и свершения человек упаковывает в серую обертку обыденности и скуки и сживается таким образом с ними. Такое вот наше поганое свойство.

– Ничего не попишешь, – согласился я. – Закон привычки. Все входит в привычку. Даже чудеса. Еще три сотни лет назад ни один человек не поверил бы, что можно за несколько дней преодолеть несколько светолет.

– Пятьсот лет назад никто не поверил бы, что можно вообще приподняться над землей, не размахивая крыльями.

– Это мысль философская. Давай еще по бутылочке пива, – тут же предложил я.

Сказано – сделано. На мою просьбу стойка бара выплюнула еще две банки с пивом. Я отпил глоток… И пиво встало поперек горла, когда сзади зазвучал до мерзости знакомый голос:

– Его превосходительство изволит пьянствовать.

Я подскочил на стуле. Потом быстро встал, вытянулся, собрав волю в кулак и придержав готовое вырваться ругательство. Корвен сочувствующе посмотрел на меня, тут на него обрушился твердый, как алмаз, взор СС, и он непроизвольно – само тело подалось – вытянулся по струнке.

– Ваше время провождение, лейтенант Шандара, меня не интересует – с вами мучиться Арвину. А поведение лейтенанта Кронбергшена удручает меня…

Мне хотелось сказать, что поведение капитана Альштен печалит меня еще больше, но я пока еще не записался в клуб самоубийц. И все-таки обидно. Я всего час назад вылез из «картонной коробки» и не мог прийти в себя после того, как в грудную клетку воткнулся осколок переборки, превратив мое тело в сплошное кровавое месиво.

– Что вы себе позволяете? – строго осведомилась СС.

– Я подумал, что можно немного расслабиться, со-друг капитан.

– Вы подумали?.. Вы умеете думать? А, вы же отличник летной школы… Психоподавляющие вещества, как я вам уже говорила, на эти дни запрещены.

– Бутылка пива. Всего-то…

– Запишите на свой счет еще два наряда… Отработаете после системы Фаланги. Сейчас приведите себя в порядок. Бегом в медпрофилактический блок. Через полтора часа я вас жду в тренинговом комплексе.

– Опять?

– Три наряда, лейтенант!

Ей Богу, когда я был курсантом-первогодком, со мной обращались куда ласковее. Интересно, если бы там попались такие командиры, меня по-прежнему тянуло бы к звездам?..

Я упрямо и зло посмотрел на нее. Она напоролась на мой взор, вперила в меня глаза, и ее губы тронула легкая усмешка.

– Выполняйте.

– Есть.

Она обернулась и двинула из бара, провожаемая насмешливыми взорами офицеров, которым эта сценка пришлась по душе СС была достопримечательностью корабля. Говорили, что равной ей по вытягиванию жил нет во всем космофлоте.

Когда она вышла из бара, послышались громкие хлопки. Лопатообразные волосатые лапы аплодировали с воодушевлением, а бородатые звероподобные рожи лыбились непристойно, как и положено лыбиться равванским наемникам. Самая отвратительная рожа, как принято у равван, принадлежала самому старшему из них. Я уже знал, что это капитан Сарн Вольген – существо опасное, от которого следует держаться подальше, поскольку он является источником большинства беспорядков как «на палубе», так и при увольнениях на планеты.

– Крепкая штучка! – тыкнул один из наемников.

– Пантера. Я бы побаловался с ней в постели, – развел капитан Вольген лапами, в одной из которых была зажата пол-литровая банка крепкого «прозрачного вина».

Я бросил на него немного удивленный взор Такая мысль могла прийти в голову только полному психу – лучше обручиться с коброй. Но равване пользовались заслуженной славой психопатов.