Бои в Прибалтике. 1919 год

Задачи, тем самым поставленные перед командирами на всех уровнях, конфликты – а в них были вовлечены все, вплоть до последнего бойца на фронте, было тем труднее разрешить, что в 1919 г. железные рамки непременной субординации всесторонне признанной власти, к которым привыкли германские солдаты еще довоенной поры, были отнюдь не восстановлены. Немалая часть германского офицерского корпуса как раз из опыта переворота полагала, что в ситуации хаоса далеко не всегда достаточно будет исполнять отданные приказы или же за отсутствием таковых держаться выжидательно. Из такой новоявленной активности возникали трения и конфликты, в первую очередь в вопросе взаимодействия с теперь уже официальным правительством[11]. В отдельных случаях следствием этого были планы, далеко выходившие за рамки того, что в прежние времена могло быть уделом средних и нижних военных инстанций, поэтому то, что это было возможно в ситуации, сложившейся в 1919 г., неудивительно. Все, кто тогда полагал себя обязанным служить Отечеству в Прибалтике именно таким образом, могли лишь предполагать, что это – лучшее, чего можно добиться для Германии и Прибалтики, и что то, что хочет стать великим, таковым и остается, даже если результат противоречит размаху замыслов.

Вникнуть в эту ситуацию и помимо нее в то, что действительно было проведено на деле, а также прояснить, что тогда сыграло роль в расчетах и целеполагании командиров и их помощников, было бы само по себе прекрасной задачей. Но исследовательский отдел в ходе подготовки своей версии сознательно отказался от этого ради истинной его миссии – исследования и описания военной стороны событий в Прибалтике.

Поэтому в обоих томах данной серии, посвященных этим событиям, строго придерживались того, что важно и для остальных частей этих трудов по послевоенной истории, отражая политический фон лишь настолько, насколько он был необходим для понимания ситуации в целом и для объективной оценки задействованных в этом личностей. Следует оставить будущей историографии дополнение получившейся здесь картины событий еще и с политической стороны[12]

.

I. Ход событий в северной Литве и в Курляндии в январе-феврале 1919 г

Решение о защите территории рейха перед германскими границами

К середине января 1919 г. германская 8-я армия в Прибалтике перестала существовать. Следовало и возможно было принять решение, как надо организовать оборону рейха от наступающего большевизма, отведя ее на линию германской границы или выдвинув вперед. То, что осталось от войск, за счет отхода за Виндаву и из-за медлительного преследования русских сохраняло определенную свободу маневра, что оставляло командованию возможность выбора в пользу того или иного вариантов[13]

.

На тот момент в пользу отхода говорила лишь чрезвычайная слабость оставшихся в Курляндии и северной Литве войск. Ведь на этих территориях находились помимо стоявшего на железной дороге Таурогген – Шавли отряда Рандова (около 500 человек) лишь посты Железной бригады (около 450 человек) и балтийского ландесвера (1200 человек) на р. Виндаве, а за ними – губернаторство Либава с его слабыми и ненадежными воинскими частями (1500 человек). Кроме того, плюсом были и более короткие линии коммуникаций. Против этого была явная опасность, которая могла быть вызвана появлением большевистских войск на границах рейха при существующих тогда обстоятельствах в Германии и в особенности в Восточной Пруссии. Военная слабость Советского государства не вполне осознавалась немецкой стороной, а вот собственное бессилие ощущали в должной мере.

И тем примечательнее тот факт, что решение держать рубеж Виндавы исходило от самих воинских частей, будучи принято по инициативе офицера Генштаба из Железной бригады капитана Бизе. Для многих это было вызвано желанием не бросать на произвол судьбы находящихся под сильным давлением соплеменников из Прибалтики, в то время как другие, движимые «ненавистью к баронам», отнеслись к этой идее прохладно, если не вовсе отрицательно.

И то, что даже при самых превратных обстоятельствах в начале 1919 г., в ходе соответствующего выступления немецких солдат, даже и из тыловых частей, и надо было кое-что сделать, показывает приводимый здесь в выдержках отчет командира Добровольческого егерского корпуса Гольдингена и бывшего заместителя окружного коменданта капитана резерва Бердинга: «…В округе среди военных и чиновников революционных настроений особенно не наблюдается, все жаждут попасть домой. Так как появились красные подстрекатели из Либавы, внедрившиеся в среду неимущего латышского населения из-за его тяготения к большевизму, стало необходимым образование дисциплинированных воинских частей.