Бояре Романовы. На пути к власти

Ваcилий III сильно мучился, слабел с каждым днем, хотя рана не болела и не увеличивалась, но продолжала гнить и дух от нее был тяжелый. Василий очень страдал от этого, он просил князя Михаила Глинского и своих лекарей Николая и Феофила найти средство, с помощью которого можно было бы избавиться от невыносимого гнилостного запаха из раны. Боярин М.Ю. Захарьин пытался обнадежить великого князя: «Государь, князь великий! Обождавши день, другой, когда тебе немного полегчает, пустить бы водки в рану». Тогда Василий обратился к лекарю Николаю: «Брат Николай! Видел ты мое великое жалованье к себе: можно ли что-нибудь такое сделать, мазь или другое что, чтоб облегчить мою болезнь?» Николай отвечал: «Видел я государь, к себе жалованье твое великое. Если б можно, тело бы свое раздробил для тебя, но не вижу никакого средства, кроме помощи Божьей». Тогда великий князь сказал детям боярским и своим стряпчим: «Братья! Николай узнал мою болезнь: неизлечимая! Надобно, братья, промышлять, чтоб душа не погибла навеки».

К среде великий князь Василий уже не мог встать с постели. Он опять велел принести себе служебные дары, и, чтобы приобщиться, князя пришлось поднимать под плечи. После причастия Василий даже поел немного. Потом призвал бояр – князей Василия и Ивана Шуйских, Воронцова, М.Ю. Захарьина, Тучкова, князя Михаила Глинского, Шигону, Головкина, дьяков – Путятина и Мишурина. Почти четыре часа великий князь наказывал им о сыне, о земском устроении, как править государством. Бояре разошлись только в седьмом часу вечера. Остались у Василия только М.Ю. Захарьин, Глинский и Шигона, и пробыли до самой ночи. Василий говорил о великой княгине Елене, как ей без него быть, как к ней боярам ходить, и рассказывал, как без него управлять государством.

Между боярами возник раскол. Митрополит и М.Ю. Захарьин поддерживали желание Василия III принять монашество, а брат великого князя Андрей Иванович, боярин М.С. Воронцов и другие были против. В результате к обряду пострижения приступили, лишь когда у великого князя началась агония. Умирающий не мог поднять даже правую руку, чтобы перекреститься, и Михаил Юрьевич Захарьин приподнял его руку и совершил крестное знамение. Ровно в полночь со 2 на 3 декабря 1533 г. великий князь Василий III скончался.

Великая княгиня не присутствовала при агонии мужа. Но, увидев митрополита с боярами, идущих в ее покои, Елена «упала замертво и часа с два лежала без чувств».

Увы, длительный обморок Елены был всего лишь данью этикету. Не прошло и 40 дней со смерти мужа, как вся Москва заговорила о ее фаворите Иване Федоровиче Овчине-Телепневе-Оболенском. Считается, что князья Оболенские были Рюриковичами и свой род вели от князя Михаила Всеволодовича Черниговского, убитого в 1246 г. в Орде. У Михаила Черниговского действительно был сын Юрий Тарусский, а у него – сын Константин, но вот дальше в различных родословных идут серьезные разночтения и путаница с именами. Вообще, историкам неизвестно, чем занимались потомки Юрия Тарусского в первой половине XIV века. Достоверно можно лишь сказать, что в середине XIV века на службу московского князя поступили лица, выдававшие себя за потомков Михаила Черниговского. В XV–XVI веках князья Оболенские, по выражению историка А.А. Зимина[10], «сильно размножились». Кстати, он в своей монографии дипломатично опускает происхождение Оболенских от Михаила Черниговского.

Дед Овчины Василий Иванович Оболенский был боярином у великого князя Василия Темного. Его сын Федор Васильевич Телепень служил воеводой полка правой руки и погиб в 1508 г. в походе на Литву. Воеводой стал и сын Федора Телепня Иван Овчина. Однако он дважды терпел поражение от татар и на него «накладывалась опала» великого князя. Тем не менее ему каким-то способом вновь удавалось всплывать при дворе. Нетрудно догадаться о влиянии великой княгини.

В январе 1534 г. Овчина впервые упоминается среди бояр. Таким образом, Елена начала свое правление с возведения в бояре своего фаворита. С этого времени Овчина фактически становится соправителем Елены. Положение любовников было незавидное. Ведь Елена не имела никакого официального статуса. Формально великим князем Московским был трехлетний Иван, а Василий III в духовной никак не определил положение Елены. Согласно традиции, вдовы московских великих князей «по достоянию» получали вдовий прожиточный удел, но их никогда не назначали правительницами. В своих письмах к Елене Глинской Василий III никогда не касался деловых вопросов; предчувствуя скорую кончину, он не посвящал жену в свои планы. Вековые обычаи на Руси не допускали участия женщин в делах правления. Из духовной грамоты Василия III следовало, и то довольно невнятно, что делами до совершеннолетия Ивана должны ведать боярин Михаил Юрьевич Захарьин, князь Михаил Глинский и дворецкий Иван Юрьевич Шигона. Понятно, что «сладкая парочка» могла удержать власть только с помощью кровавых репрессий.