Боярич

– Папа! – взвилась Ольга и, зыркнув на меня, неожиданно заключила: – Это ты виноват. Он теперь мне месяц будет этот поцелуй поминать.

– Думаешь, твой брат меня меньше подкалывать будет? – вздохнул я. Ольга присмотрелась к широко ухмыляющемуся Леониду и сочувствующе хмыкнула.

– Ладно-ладно, идемте в дом, у нас не так много времени, а поговорить и решить нужно столько, что… – Боярин посерьезнел и, не договорив, аккуратно подтолкнул нас к крыльцу.

Так что, нам с Ольгой не осталось ничего иного, кроме как следовать под его конвоем в царские палаты, которые Бестужевы скромно именуют своей городской усадьбой.

Глава 2. Личная жизнь? А что это?

Вас когда-нибудь били пыльным мешком по голове? Из-за угла? Нет? А вот нам «повезло». Нам – это, в смысле, мне и Ольге. После объявленной нам Бестужевым-старшим информации даже мои грядущие проблемы с Романом показались какими-то надуманными и несерьезными. О еле-еле нейтрализованном алкоголе и вовсе речи нет. О чем я тогда? О помолвке. Вот-вот. Услышав от боярина сию… ох, какую новость, я моментально протрезвел и чуть не впал в шок… даже восхищение красотой Ольги как-то незаметно отошло на второй план. Да и сама девушка уставилась на папеньку с оч-чень характерным выражением лица.

– Хм, Валентин Эдуардович, а можно поподробнее? – попросил я боярина, чуть оправившись от известия.

– А что, ты имеешь что-то против? – задал провокационный вопрос Бестужев-старший. Заметив настороженный взгляд, брошенный Ольгой в мою сторону, я вздохнул. Осторожнее надо, осторожнее. А то жизнь моя рискует стать еще веселей, чем была до этого, и, возможно, даже короче… А я хочу жить долго и счастливо! И, честно говоря, никакие помолвки, и уж тем более браки, в эти планы не вписываются! Пока, по крайней мере.

– Отчего же? – я пожал плечами. – Ольга – невеста завидная…

Тут Леонид сдавленно фыркнул, но, наткнувшись сразу на три внимательных взгляда, постарался задавить улыбку, что так и норовила вылезти на его физиономию.

– Так вот, – убедившись, что Бестужев-младший не собирается вносить коррективы в мой текст, продолжил я. – Ольга невеста завидная, но мне хотелось бы узнать историю заключения помолвки. Поскольку слышу о ней впервые в жизни. Оля, – я повернулся к сверлящей взглядом боярина девушке, – а ты в курсе дела?

– Я… – начала было боярышня, но смешалась, и отец пришел ей на помощь:

– Оленька знает, что у нее есть нареченный жених. Но до сегодняшнего дня она не знала, что этот жених – ты, – проговорил Бестужев-старший. – Одним из условий нашего соглашения с Николаем и Людмилой стала отсрочка вашего знакомства до тех пор, пока тебе не исполнится пятнадцать лет.

– Ор-ригинально, – только и пробормотал я, на что боярин снисходительно улыбнулся.

– Это какие-то заморочки Людмилы. Она была очень сильным биологом… и евгеником. И настояла именно на таком условии, еще и мою жену подговорила. До сих пор вспоминаю, как они хихикали. Но добиться от жен признания, в чем дело, нам с Николаем так и не удалось… М-да. – Бестужев усмехнулся своим воспоминаниям, но почти тут же вернулся в настоящее и, переведя взгляд с меня на дочь, гулко хохотнул. – Но, честно говоря, стоило взглянуть на вас там, у крыльца, чтобы все смешки ваших мам и их перешептывания стали ясны как божий день. Вот уж действительно мастер евгеники!

– А биохимией она не увлекалась? – поинтересовался я, и удивленный боярин кивнул.

– В том числе.

– Мастер? Скорее уж гений. Такое предусмотреть… Меня же при виде Ольги словно молнией шибануло! Как только мозги не спеклись? – констатировал я, и от этого признания, принятого сидящей рядом со мной девушкой за неумелую лесть, Оля покраснела.

– И в чем же была выгода этой помолвки, кроме радости мам от биохимического взрыва в наших организмах? – тихо поинтересовалась Ольга, и мои брови уверенно поползли куда-то на макушку. Да и Леонид вытаращился на сестру с каким-то странным выражением лица. С другой стороны, по идее матери нас и должно было накрыть обоих, иначе какой смысл такое затевать? Так что и удивляться вроде бы нечему… ну, разве что тому, как легко Ольга призналась, что я ее тоже «зацепил».

– Выгода… выгода была, – задумчиво проговорил Бестужев-старший, теребя эспаньолку. – Кирилл, ты знаешь о своем наследстве? Не капитале матери, а об отцовой части?

– Кое-что читал, но… насколько я помню, в завещании отца речь шла только о некоем комплексе зданий в Костромском воеводстве и пая в товариществе, зарегистрированном там же, но у него нет ничего, кроме уставного капитала. Счета заморожены, отчетность не сдается… – пожал я плечами. – Вот, в принципе, и все.