Боярышня Дуняша 2

Это помогло смириться с потерей бизнес-проекта. Когда бы у неё дошли руки до реализации идеи? А сколько времени потребовалось бы на раскрутку проекта? И как было бы обидно, когда изготовление перьев перехватили бы более сильные и хваткие мира сего, если дело пошло бы на лад.

Дуня размяла пальцы и вернулась к размышлениям о том, сколько всего было забыто уже к восемнадцатому веку, а потом путем неимоверных усилий открывалось заново!

Её работу прервала заглянувшая в келью одна из девочек-сирот, что прижились при монастыре.

— Дуня, ты сегодня будешь расписывать трапезную?

— А краску привезли?

— Вроде нет, — замялась девочка.

— Тогда не буду, — вздохнула боярышня и вернулась к своим записям. По уму надо бы сделать второй экземпляр и отдать Пелагее. Пусть учится правильно оформлять лекционный материал…

— Постирать чего надо, а то тут эта… — не отставала девчонка.

— Так я же вчера всё отнесла… Слушай, чего тебе надо? — догадалась Дуня.

— Э, ну-у, ты же учёная… писать умеешь…

— И?

— Запиши мой секрет по варке сбитня.

Дуня присмотрелась к девчонке.

— А-а-а, ты же Стеша?

— Ага!

— Иди к сестре Агате, она как раз собирает и записывает кулинарные рецепты.

— Э, а ты?

— А я лекарственные рецепты записываю! — важно пояснила Дуня.

— Так мой сбитень не только на меду, а ещё на травах варится, — как непонятливой пояснила девчонка.

Дуняша глубоко вздохнула и строго посмотрела на Стешу, надеясь, что та смутится и убежит, но та лишь глазоньки опустила, а с места не сдвинулась.

Дуня ещё раз вздохнула, но совесть у просительницы не проснулась.

— Ладно, диктуй!

— Чего?

— Говори давай, что для твоего сбитня требуется и как варить его.

Боярышня подвинула к себе чистый лист и требовательно уставилась на вдруг заволновавшуюся Стешу.

Дуня вся взмокла пока записывала ни много ни мало, а эликсир жизни. Судя по списку трав, сбитень Стефании активировал мозговую деятельность, стимулировал память и придавал энергию телу.

— Всё?

— Всё, спасибо тебе.

Девчонка красиво, в пояс, поклонилась и протянула руку за свитком.

— Потом отдам, — огорошила её боярышня. — Сначала я для себя перепишу.

— Но это же секрет, — возмутилась она.

Дуня поднялась и перекрестилась, обещая, что не будет наживаться на этом секрете и вытолкала опешившую девчонку.

Нет, ну а что она хотела? Знает же, что главной целью всех записей является сохранение знаний для потомков! Пусть гордится, что рецепт её семьи попал в Дунину копилку.

Переписав всё себе в самодельную тетрадь, она сложила свои богатства в сундук и решила прогуляться, посмотреть, кто чем занят сейчас. Стоило ей только выйти, как солнечный жар тяжеленной плитой опустился на плечи.

— Ого! — простонала она и хотела было вернуться в прохладу, которую с ночи хранили толстые стены, но увидела раскрасневшуюся Аграфену. Всегда подвижная и шустрая она в этот раз с трудом переставляла ноги и морщилась, словно каждый шаг доставлял ей боль.

Встревоженная боярышня подбежала к ней и заглядывая в глаза, спросила:

— Бабуль, чего болит?

— Ох, милая… жара…

— Ещё какая! — согласилась девочка.

— А я ляшки себе стёрла и под грудью от пота язвы пошли. Пелагея отвар сделала, велела почаще протирать, да где уж мне. Как выйду, так взмокну и… — Аграфен расстроенно махнула рукой, пряча глаза с навернувшимися слезами.

В прошлые годы она жару пережидала, прячась в помещениях, занимаясь спокойными делами, а сейчас на всех свалилось много хлопот, и Аграфене приходится постоянно ходить и ездить. Перемены обрушились на монастырь после разговора с внучкой. Все много говорили о том, как должно жить монахам и монахиням, а девчонка шагнула дальше. Она начала строить конкретный план действий — и вдруг оказалось, что всё не так уж страшно, если не полагаться на дары мирян.

Сестры решили, что большую часть земель вернут князю, а что осталось поблизости, то отдадут обрабатывать крестьянам за десятину от полученного урожая. Как решили, так и сделали!

Что началось! Какой поднялся гвалт! Кто только не приезжал в монастырь ругаться, а игуменья лишь усмехалась и говорила, что время рассудит.

Но это высокая политика, а Аграфена носилась по полям и вместе со старостами деревенек отмеряла участки, потом записывала, кому передаётся земля. Но на этом этапе её беготня не закончилась, и она продолжала ездить с инспекцией по отданным в аренду участкам. На следующий год рачительным хозяевам добавят землицы, а плохим настойчиво посоветуют заняться другими делами.

— Хм, а ты не пробовала под рясу короткие портки из лёгкой ткани поддевать?

— Срам какой! Придёт же тебе в голову, — покачала головой Аграфена.

Дуня лукаво улыбнулась и посоветовала попробовать и — О диво! — уже к вечеру следующего дня бабуля шепнула, что стёртая кожа подживает.

— Для груди тоже надо защиту сделать, — сразу же предложила Дуня.

— Да я уж подкладывала полотно, но всё сминается, — пожаловалась Аграфена и неожиданно подмигнула внучке:

— Тяжко быть красавицей! Была бы я тощей, как Настька, и не страдала бы сейчас!