Бойня

Максим мог догнать убегающего в два прыжка. Он и собирался это сделать, ведь он уже покончил с одним из самцов, что пытался не пустить его к маме! Детина со сплющенным носом на плоской физиономии замахнулся на него битой, как только увидел вблизи. Максим увернулся. Бой, схватка, атака – сознание вмиг заполнила доминанта самосохранения. Это означало одно – нападать первым и уничтожать врага!

В голове будто щелкнул переключатель. Тело, подобно трансформеру, превратилось в единый кулак. Первый удар пришелся по лампе. Источник мутного света разбился вдребезги. Стало темно. Человек с битой запаниковал. Чем и подписал себе смертный приговор. Максим откинул Вездехода хлестким ударом, тот шлепнулся на груду никелированных прутьев, поранив руку и выронив биту. Максим напрыгнул на него и буквально разорвал. Когда он дрался, царапал, кусал, грыз, душил, вырывал плоть – он ощущал себя крысой. Той самой, что на протяжении многих ночей снилась ему. Чьи помыслы и мотивы были близки ему, как свои собственные. Враг в момент схватки представлялся самцом-соперником, который волею безжалостной судьбы оказался с ним в одной тесной и темной цистерне. Ненависти было тесно в физической оболочке. Злоба рвалась наружу. Нечеловеческая, животная злоба… Сейчас он догонит и прикончит еще одного самца. И ничто не смогло бы его остановить. Разве что два выстрела в спину…

Два шприца-дротика с мгновенно действующим анестетиком были выпущены из пневморужей «Санитар» людьми Дугина. Спустя минуту один из стрелков доложил полковнику по рации:

– «Рэт» обнаружен и усыплен. Жду дальнейших указаний по зачистке дома.

– Несите его в фургон. Зачистку не разрешаю. Я знаю, чей это дом и почему «Рэт» прибыл именно в эту несанкционированную точку «Локейшен» без всяких позывных сигналов… – Дугин курил на улице, размышляя над тем, как могла переплестись человеческая память, что привела «Рэта» к знакомому адресу, и его немотивированная агрессия, вылившаяся в нападение на людей. Кто были эти люди, Дугина в данный момент не интересовало. У Исы много врагов, это мог быть кто угодно: от людей из «конторы» до гастролеров из Чечни. Судьба Исы, отработанного материала, Дугина мало интересовала. Он отменил зачистку не в память о генерале Кораблеве, а чисто из прагматических соображений. «Рэт» снова в клетке. Спутник ГЛОНАСС вычисляет его местонахождение без погрешности. Именно за этим он сюда приезжал.

– Уходим! – скомандовал полковник, и фургон с биокиллером, слегка буксуя в снегу, тронулся в обратный путь.

Этот прохиндей Функель унес с собой в могилу главный секрет – почему биокиллер работает без команды? Функционирует без кнопки! Позывного «Батл» Дугин не давал, а «Рэт» вел себя так, словно с помощью «адской машинки» Функеля человеческое начало было парализовано. А может, сын генерала окончательно превратился в крысу? И теперь он – стопроцентное животное и без яда? Полковник вдруг пожалел о покойном профессоре. Зря он поспешил с ликвидацией дока… Пожалел лишь на мгновение – в предстоящих планах Дугину требовался исключительно монстр. Если «Рэт» так агрессивен без внешнего воздействия, что будет, если его бросить в свирепую толпу, добавив еще и «крысиного допинга»! Зрелище представлялось замечательное!

Глава 15. Начало конца

Они шли единым монолитным строем по узкой заасфальтированной аллее кладбища, пока еще не бросая вызов окружающим. Члены «Братства», вездесущие «карлики», которыми верховодил Пыж, представители сочувствующих фанатских группировок, прибывшие со всех уголков столицы, чтобы отдать последнюю дань уважения убитому кавказцами авторитету. Людей собралось столько, что в церкви не хватило места. Батюшка, носившийся с кадилом сразу у двух гробов, не мог проявлять лицеприятие в адрес одного из покойников, ущемляя малочисленных скорбящих по уходу в мир иной старенькой бабули в дешевом самодельном гробу. Поэтому служитель церкви крутился меж трех гробов, как мог.

Развернутые транспаранты, флаги футбольных клубов и запрещенных движений, фотографии убитых Красса и Вездехода превращали траурную церемонию в митинг.

Мать Василия держалась стойко даже у могилы, сказав лишь одну фразу: «Не дай бог никому пережить своих детей…» Познавшую горе женщину было искренне жаль. Вездехода хоронили в закрытом гробу. Его обезображенное тело решили не выставлять на всеобщее обозрение. Его отец и сестры рыдали.

Цветы и венки возложили не только фанаты из противоборствующих группировок, которых смирила общая беда, но и националисты, выглядящие в сложившихся обстоятельствах связующим звеном разорванной цепочки. Изобиловали венки со свастиками и коловратами. Медийных лиц тоже хватало. Эти пришли под журналистские камеры – лишний раз засветиться.